— Где Вячеслав? — спросил Смирнов у бойца на воротах, установленных между двумя башенками у входа в посёлок со стороны причала на реке.
— Женька! — крикнул тот в приоткрытую дверь нижнего яруса более крупной башни. — Проводи полковника к Соколову. Они с сотником в избе сидят, как из бани вышли.
Смирнов, пересекая внутреннюю площадь посёлка, удивлённо мотал головой, насколько же здесь стало многолюдно. Отовсюду доносятся говор и детские звонкие голоса.
— А это что? — Смирнов указал на груду тряпья у костра, которую палками поддевали и кидали в огонь.
— А-а, Андрей Валентинович, это сейчас тунгусов после казачков в баню запускаем группами. Сегодня у нас банный день получается, у туземцев просто блох много, да и пахнут они того… не очень. А тряпьё их Вячеслав приказал сжечь к чёртовой матери, чтобы заразу не разносить. Потом и чумы их разберём в костёр, чтобы в посёлке этого добра не было. Вон у них два барака есть, пускай обживают, там места навалом.
— А одежда как же? У них есть разве ещё?
— Есть, есть. Меха у них есть, кожа тоже, ткани имеются, кое-чего мы подкинем. Пускай шьют. Зато чесаться не будут.
— Как с мылом?
— Есть немного, варим. Но нам жира надо больше, тунгусов растрясём на жир, — улыбнулся Евгений и, видя удивлённое лицо полковника, добавил: — В смысле на материал, зверя какого, например.
Спустя пару минут Лопахин указал Смирнову на крупный дом, стоящий в центре посёлка:
— А вот мы и пришли, кстати, это изба Вячеслава, местный сельсовет, — хихикнул Лопахин.
Стоявший у крыльца бородатый мужик, увидев Смирнова, метнулся в избу, и сразу оттуда вышли Вячеслав с Кабаржицким. Смирнов душевно обнялся с Соколовым и обменялся рукопожатиями с Владимиром.
— Тут такая штука, Андрей, я почему с тобой хотел переговорить заранее. Владимир правильно указал на то, что мы не можем рассказывать о том, что с нами произошло.
— Что ты имеешь в виду, Андреич?
— Короче. Смотри сам, как ты будешь объяснять путешествия во времени и пространстве современникам первого Романова на троне?
— Нас сочтут за шарлатанов, а хуже того — за сектантов или еретиков, — вставил Кабаржицкий.
— Ну и что вы предлагаете? — Смирнов был совершенно сбит с толку.
Владимир с Вячеславом принялись на пальцах рассказывать их легенду. Минут через семь-восемь полковник наконец уяснил основные тезисы выступления дуэта.
— Уф, Андрей Валентинович, с бойцами и то проще вышло, — улыбался Владимир.
— Дык мне положено знать больше! — воскликнул полковник.
— Ну смотри, Андрей, не заговорись теперь с сотником.
И троица вошла в избу. Разговор был долгий, закончили далеко за полночь, когда уже в посёлке спали все, кроме часовых и дозоров вокруг стен. Смирнов и Бекетов остались весьма довольные взаимным знакомством и заключили устный договор о дружбе, если можно так выразиться. Больше говорили о сотрудничестве и положении русских служилых и вольных людей в Сибири, стараясь огибать острые углы вопросов Бекетова об их государстве. Отделывались общими фразами и туманными объяснениями, что-де далека страна наша. Смирнову пришлось описывать местность Аляски, западной Канады и северо-запада США; говоря о мифическом государстве беглых новгородцев, больше упирал на скудость почв, отсутствие драгоценных металлов и особенно пушного зверя. Что-де в Сибири оного во сто крат больше.
— Стало быть, Сибирская землица вас тоже привлекает, а говорили, что ясак не собираете… — насторожился Бекетов.
— Я думаю, что земли и её богатств тут всем хватит, — ответствовал Смирнов.
— Так-то оно так, но ить иные казачки так не станут рассуждать, а хватятся за пищали да сабли.
— Ну а на других казачков у нас и свои пищали есть, — хитро прищурив глаз, отвечал полковник.
Бекетов кивнул. Далее разговор пошёл в более конструктивном русле: Бекетов должен был разграничить территорию сбора ясака. Смирнов неожиданно для остальных принялся с жаром участвовать в обсуждении этого вопроса. Сошлись на том, что точкой разграничения сторон станет место впадения в Тунгуску, как Бекетов называл Ангару, реки Уды, где он в последний раз получал ясак и приводил туземцев в московское подданство. Смирнов обязал увязать факт прохождения линии границы с тем, что казаки должны держать поселение на линии разграничения. Иначе граница пройдёт по первому жилью енисейцев. Сотник обязался до снега соорудить на Уде острожек, а Вячеслав обещал ему в этом помочь.
Ещё Смирнов спросил о капусте, а особенно интересовался поросятами, может ли атаман привезти им такой подарок? Бекетов вяло кивал, Смирнов это заметил и объявил сотнику, что мы, мол, отплатим не только помощью в строительстве острожка.
— Сейчас! — воскликнул он и выскочил из избы, оставив озадаченного сотника в ещё полном недоумении.
Вячеслав и Владимир, поглядев друг на друга, в унисон пожали плечами. Несколько минут спустя Смирнов вернулся с торжествующим блеском в глазах и с большим чехлом за плечом.
— Вот!
— О-о, Андрей, ты своего ижака отдашь? Мы же хотели пострелять как-нибудь вместе! — воскликнул Вячеслав.
— Ничего, постреляем из чего-нибудь другого.
— Да, твоя любовь к хрюшкам дорого нам стоит! — рассмеялся инженер.
Бекетов не сводил глаз с чехла, угадывая в нём очертания оружия.
— Нравится такая игрушка, Пётр Иванович? Да уж! Отличная штука, классический вариант, плюс автоматическое выбрасывание стреляных гильз, надёжность и простота использования в различных климатических условиях, так-то! А медведя или кабана без проблем завалит!
— Айда на двор, стрельнём, полковник! — Глаза сотника азартно загорелись.
— А что? Пойдём!
— Ополоумели?! Ночь на дворе! Народ спит же давно, — отрезвил парочку Вячеслав.
— А… ну да. Завтра постреляем, Пётр Иванович.
— Так, мужики, я спать, — заявил Кабаржицкий.
— Спокойной ночи, Володя. Если тебя эти ненормальные не разбудят, конечно, — хмыкнул Соколов.
Капитан согласно закивал и отправился спать в свою комнатушку, которая была выделена ему на втором этаже барака, ставшего казармой морпехов. Туда же, в стоявший в сторону леса барак, приютили и большую часть казаков и стрельцов Бекетова. Остальные расположились в более комфортабельных избах. Троица же, в лице сотника, полковника и инженера, продолжила свой ночной разговор, правда, продержались они недолго. Причём Бекетов так и заснул с ружьём в обнимку.
А наутро к Вячеславу заглянул один из его строителей, Сергей из Мурманска, главный весельчак и балагур в местной бригаде, но сегодня он, судя по его озадаченному виду, пришёл не просто так, лицо его выражало серьёзность и настороженность. Прежде чем войти, он хорошенько осмотрелся по сторонам.
— Заходи, Серёга, чай будешь? Только принесли.
— А, — махнул рукой Сергей, — не до чая мне, еле утра дождался. Тут дела такие затеваются, аж страшно становится.
— Что случилось-то, Серёжа?
— Короче, бойцы наши, что с казачками общались, затевают что-то. Они недовольны нашим сегодняшним положеньицем. Вчера солдатики уши-то развесили, а казаки рады стараться — давай заливать про казацкую вольницу, туземных жён да золотишко.
— И?
— Некоторые горячие головы желают с казаками уйти, вольной жизни им захотелось. Надоела рутина поселковая.
— А мужики чего?
— Мужики в норме, так ведь и в основном взрослые все, понимают, что к чему. Новиков тоже в курсе,
