укрепиться там будут тщетны.
— Ну да, двумя корабликами многого не навоюешь. Андрей, у меня голова раскалывается! Столько всего: и Нерчинск, и Железногорск, и золото — всюду нужны люди, а их так мало!
— Компенсируем технологиями, Вячеслав. Паротурбину Радек нам вот наколдует, наконец, — рассмеялся полковник. — А вообще, нам бы ещё тысячи три народу.
— Все надежды на результаты работы нашего посольства, — буркнул Соколов. — Постучав пальцами по столу, он хлопнул себя по лбу: — Андрей! После обеда поедем к Сергиенко. Он сейчас с Дарьей и биологами в Белореченске. Если то, что они передавали, — правда, то у нас праздник! Получена большая партия пенициллина, над которым они так долго трудились. Это прорыв!
— Товарищ воевода! Разрешите доложить! — Молоденький ефрейтор, паренёк лет четырнадцати, оправляя ремень висящего на плече карабина, появился на пороге комнаты совещаний.
— Докладывай, — позволил Петренко, оторвавшись от карты.
Офицеры крепости, сидящие за длинным столом, разом обернулись к вошедшему юному воину. А тот, нисколько не смущаясь, принялся зачитывать радиограмму, пришедшую с заставы:
— Мимо заставы Нижней проследовало судно малой осадки. На борту оружные люди, числом до двух десятков. Не енисейцы, одеты богато. Идут уверенно.
— Так! — хлопнул кулаком по столу Ярослав. — Прощёлкал гостей посол наш в Енисейске! Карпинский ни разу не подвёл. Ладно, ступай, Александр.
А через пару часов у крепостного причала Владиангарска под присмотром канониров и снайпера пришвартовался дощаник. К сходившим на берег людям подошла команда пограничного контроля — пять воинов в красных кафтанах с белыми обшлагами. Четверо солдат в стального цвета полушлемах со знаком сокола, с винтовками и примкнутыми ножевидными штыками остались немного позади офицера в блестящей кирасе с золотым ангарским гербом по центру, который, придерживая рукою палаш, обратился к гостям:
— Приветствую вас на Ангарской земле! Я капитан пограничной стражи Ангарского княжества Аркадий Ярошенко. Назовите себя и цель вашего визита к нам.
Вперёд вышел молодой человек в дорогой одежде и с аккуратно подстриженной небольшой бородкой. Аркадий с удивлением для себя отметил, что этот интеллигентного вида человек до изумления напоминает ему персонаж Андрея Миронова из кинофильма «Три плюс два».
— Имя моё Афанасий Бойков, а прибыл я с вестью и добрым словом от Строганова Дмитрия Андреевича для разговора с князем Вячеславом Соколом или с его доверенным лицом.
Спустя год после того, как посольство отправилось в первый переход до Маковского острожка близ Енисея, ангарцы достигли наконец родного города албазинского воеводы Сазонова. В Коломне они пристали к причалу у местной таможни, и в поле их зрения появились два десятка стрельцов и небольшая группа чиновников с приказным дьяком во главе. К ним они пока не проявляли повышенного интереса, лишь дьяк сошёл на лодии — представиться и осмотреть груз ангарцев. Однако они ограничились визуальным осмотром, ящики вскрывать не стали. Грауль по совету Кузьмина мягко отказал в просьбе дьяку, а тот и не настаивал. Вместе с ангарцами был человек воеводы Бельского, что пытался обманом проникнуть в Ангарию, — подьячий Фёдор, которому по прибытии в Москву надлежало сразу же отправляться в Себеж, где воеводствовал Никита Самойлович. Связь договорились держать через купца Савелия Кузьмина либо его дворню. Бельскому ангарцы везли дюжину ружей и боеприпасы.
Ну а Карпинский просто с великим любопытством обозревал окрестности. Всё вокруг — и кирпичный Коломенский кремль, и голоногие женщины, полоскавшие бельё, и озорные ребятишки, сигавшие в воду с ветвей нависавших над водой деревьев, — всё это было столь родным, близким, что кололо в груди, а сердце начинало учащённо биться. Сидишь вот так, на носу ладьи, привалившись к ящику, и окружающая тебя действительность кажется сном, обыкновенным сном. И задумываешься о природе того явления, что занесло тебя в сей мир, — непостижимо это, невозможно понять того, что даже не способен вообразить. Все эти сказки про путешествия во времени казались эдакой шуткой, занятным чтивом, которое к реальной жизни никакого отношения не имеет и иметь не может по определению. Как и невозможны всякие путешествия во времени. Пётр уже читал, кажется, в книге одного из классиков фантастики о том, что перемещения во времени возможны, но только вперёд, в будущее, но никак не в прошлое. А вот поди ж ты, угораздило.
Прикрыв глаза, он поудобнее устроился среди ящиков и попытался задремать. Недавно ему снился засыпанный снегом Североморск, белые Хибины, его горные лыжи, даже отцовский чёрный «судзуки». Хотелось большего, и теперь он каждый вечер засыпал с надеждой увидеть во сне родителей. С чего бы это вдруг? Ведь прошедшие тринадцать лет ему ничего такого не снилось. Или он просто не помнил?
Вдруг рядом Пётр услышал шлёпанье босых ног, и кто-то заслонил ему солнечный свет:
— Пётр, пойдём к Павлу. — Подошедший Никита Микулич, голый по пояс, прикрывая глаза ладонью от стоящего в зените светила, позвал бывшего мичмана к начальнику экспедиции — Павлу Граулю.
Очередное собрание, сколько их уже было — двадцать, тридцать? Карпинский уж и не припомнил сразу. Запомнилось по-хорошему только одно, на котором ангарцы обсуждали новость, заставшую их у Тобольска. На рассвете, то ли благодаря удаче, то ли благодаря ионизации атмосферы, не важно, но Владиангарску удалось связаться с ними и сообщить шокирующее известие о нападении в прошлом году казаков из Якутска и Охотска на амурский посёлок. Остальными были обычные рабочие собрания, на которых вырабатывалась тактика поведения в обществе семнадцатого века, обсуждались и общие вопросы, и персональные, в том числе и легендирование каждого члена посольства. Бывший ангарский посол в Енисейске теперь стал удинским бароном Петром Алексеевичем Карпинским, выходцем из мещан Великого княжества Литовского, порвавшим все прежние связи и служащим теперь князю Вячеславу Соколу. Павел Лукич Грауль — бывший немецкий барон из Ливонии, с аналогичной биографией, теперь граф Усольский. Владимир Кабаржицкий превратился в потомка новгородских переселенцев, бежавших из Новгорода лет сто назад. Ну а сейчас он стал виконтом Белореченским. Брайан Белов также стал бароном — потомком новгородцев. Остальные — три морпеха и двое молодых переселенцев из Усолья, а также купец Тимофей Кузьмин и оба Микулича — дворянских титулов так и не заимели. Подходящую одежду на будущее ангарцы прикупили по совету Беклемишева в Нижнем Новгороде. Правда, её пришлось перешивать да делать внутренние потайные карманы.
Нижний поразил до глубины души. Это был самый крупный населённый пункт на их пути в этом мире, и сразу столько народу вокруг! У всех без исключения ангарцев тогда возникло дикое желание похватать народ вокруг, сманить, пообещать золотых гор да кисельных берегов и увезти их к себе. Беклемишев их тогда понял, посмеялся от души и погрозил пальцем: не плачено, мол. Потом объяснил, что и государю немочно горожан переселять, а токмо крестьян своих, казённых.
Тимофей Кузьмин в Нижнем, используя свои связи, нанял в енисейское посольство, как и обещал ранее, две дюжины мужиков — таскать схожие с крытыми носилками ящики с золотом. До сего дня Грауль отмалчивался по поводу этого золота, ведь было оговорено вносить плату царю после прибытия крестьян в Енисейск. Сегодня же…
— Копенгаген?! — вырвалось у Петра.
Карпинский ушам своим не верил. Грауль объявил, что он и Тимофей Кузьмин должны будут по прибытии в Москву немедленно отправиться к отцу Тимофея — Савелию Игнатьевичу. Кузьмину нужно было поправить своё шаткое финансовое состояние, а Соколов хотел отблагодарить московского купца за его помощь ангарцам в своё время.
— И при чём тут Копенгаген? — вырвалось у Петра. — Ничего себе! Где Москва и где Дания!
Павел продолжил, со смехом предложив ему прекратить истерику. В Москве следовало нанять транспорт до Архангельска, где предстояло арендовать немного места на датском корабле.
— Павел! — изумился Карпинский. — Ты вообще серьёзно говоришь-то? Нанять, арендовать! Как
