Сделав по пути посадку в Васильеве, где биплану нужно было заправиться, для чего было собрано все то небольшое количество топлива, что там оставалось, «Орел» приземлился на покрытом снегом выпасном лугу близ замерзшего озера. На обратный путь бензина уже не оставалось, а потому самолет нужно было оттащить под навес, где бы им занялся Погудин. Летчику предстояло провести тщательный послеполетный осмотр своей машины.
На берегу Байкала с самого утра установилась прекрасная солнечная погода, потому Радек объявил новоземельцам о скором прибытии «Орла». Встречал биплан практически весь поселок, к тому же многие были наслышаны о нем, ведь почти сорок ребят из Новоземельска были отправлены в Ангарск на его смотрины. Теперь же самолет сам прилетел сюда. Тарахтение биплана было слышно издалека, а поэтому успели собраться все, кто желал увидеть полет «Орла». Люди обступили севший самолет, с восторгом осматривая его. Погудина и Соколова сняли с крыла на руках и не сразу поставили наземь. Среди всеобщей радости только профессор Радек не выражал оной, стоя в отдалении, а потому Вячеслав не сразу его заметил. Однако едва он приблизился к Николаю, как тот, энергично пожав ему руку, сразу же потащил его в кабинет.
— Погоди, погоди! — рассмеявшись, проговорил Соколов, поглядывая на друга. — Ты мне последнее время решительно не нравишься!
Никогда прежде Вячеслав не видел профессора в таком непривычном для него состоянии. Внешне Радек был совершенно спокоен, но начальник понимал: за этим спокойствием скрывается сильнейшее эмоциональное напряжение. Николая выдавали глаза, к тому же…
— Да ты на наливочку, друг мой дорогой, приналег?! — удивленно воскликнул Соколов. — Пойдем, самолет посмотришь, пока оленью тягу не привели, а то утащат…
— Все, ты закончил шутить? — Совершенно непроницаемый взгляд профессора заставил товарища смолкнуть на полуслове.
— Так. — Соколов нахмурился и разом подобрался. — Хорошо, пошли расскажешь, что с тобой стряслось из-за открытия аномалии.
— Посмотрим, что с тобой стрясется, Слава, — не оборачиваясь, произнес равнодушным тоном Николай, направляясь к раскрытым воротам поселка.
Больше он ни слова не сказал, покуда не прошел в свой кабинет и не опрокинул еще одну стопочку ароматного напитка.
— Сядь. — Ученый указал Соколову на обтянутое скрипучей кожей кресло. — А теперь слушай…
После получаса разговора пришлось посылать жившую в доме Радека бабу Марфу в погреб за второй бутылочкой рябиновой наливки.
— Мой разум отказывается понимать все твои слова, — снова и снова повторял Соколов, покачивая головой. — Нет, я верю тебе, Николай, но… Это просто чертовщина какая-то!
— Для меня эта чертовщина началась в девяносто первом, — буркнул Радек.
— Это я уже понял и принял для себя, — поморщился Соколов, — все эти аномалии, переходы… Но это?! Сидят люди под водой и «заряжают батарейки» от этих, как их там?
— Энергетические каналы…
— Ага, они самые. Да еще люди им нужны, ишь! — начал прохаживаться Вячеслав, поглядывая на униформу Радека из подводной станции.
Профессор, нахохлившись, молча сидел в кресле с зажатым в кулаке стаканчиком.
— Что ты сказал парням из наблюдательной группы? — остановился у окна Соколов.
— Ждать твоего решения, — проговорил профессор. — Понимают, что дело нечистое.
— Короче! Ты можешь сформулировать какие-то предварительные выводы, Николай? — изменившимся, резким и требовательным голосом спросил вдруг Вячеслав, глядя в глаза товарищу.
— Наверное, могу, — вздохнул тот. — Думаю, это именно те, кто устроил всю ту аномальную чертовщину на Новой Земле. — Вячеслав не выказал удивления, ожидая, что Радек продолжит. Вперив грустный взгляд в окно, Николай проговорил: — И даже понимаю, кто именно мог это сделать — например, Светлана Русакова.
— Почему она? — опешил Вячеслав. — Она же там главная?
— Это сейчас она старший контролер, а семнадцать лет назад могла быть милым и улыбающимся младшим оператором, который случайно нажал не на ту клавишу.
— И это нажатие породило нас с тобой в этом мире? А потом и Сергиенко, Миронова и Матусевича? — невесело усмехнулся Соколов, наблюдая за мрачно кивающим другом. — Ну дела! Что наблюдатели говорят? — устало присел за стол Соколов, потирая ладонями раскрасневшееся лицо. — Всем уже растрезвонили?
— Наоборот, — вяло отмахнулся Радек. — Мужики сказали, чтобы ты на себя ответственность брал.
— Думаю, стоит провести собрание и поговорить с ребятами… Что? Что не так? — Вячеслав осекся, видя, как Николай едва не поперхнулся наливкой, только что принесенным Марфой.
Профессор даже вскочил с кресла, стал прохаживаться, пытаясь собраться с мыслями, потом негромко, но яростно начал говорить, жестикулируя обеими руками:
— Ну какое собрание, Слава?! О чем говорить-то? Тут говорить не о чем! Ты думаешь, люди все бросят: самолет этот, завод, а еще тех, кто нам поверил и поселился здесь с нами, и прочая, и прочая?!
— Зачем бросать? Нам необходимо сотрудничество, допустим, медицинская помощь…
— А что нужно им? Слава, ты так и не понял? Они такие же, как и мы, только более развиты. Им нужны только люди, ради этого они останавливают работу энергостанции! Ты бы видел лицо Светланы, когда я сказал, что нас целых три тысячи!
— Так, — решительно прервал спор Соколов. — Пошли к наблюдателям, поговорим с ними!
— Нет, — твердо произнес Радек, насупившись. — Сядь! Слава, тебя Смирнов выдвинул в лидеры из- за того, что в самое сложное для нас время ты нашел в себе силы сплотить весь наш коллектив и мобилизовал его на решение проблемы выживания и развития. Сейчас ты успокоился и хочешь коллегиального мнения?
— Почему нет? — настороженно проговорил Вячеслав.
— От тебя ждут решения, а ты хочешь услышать их совет? Нужно раз и навсегда закрыть вопрос с этой аномалией, жить и работать только ради будущего своей страны и своих детей.
Соколов, тяжко вздохнув, снова сел в кресло и задумался. Слова старого друга били не в бровь, а в глаз! Все верно. Принимать решение нужно здесь и сейчас.
— Срыть этот холм к чертовой бабушке, что ли? — негромко произнес Вячеслав.
Радек в ответ лишь пожал плечами.
— Важно понять, что этот мир, который дышит и живет вокруг нас, — наш дом, — неторопливо произнес профессор.
— И только мы должны определять свою судьбу! — закончил Соколов, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. — Все! Пошли на воздух, проветриться надо.
Долга Владимирская дорога. Тянется она от Москвы перелесками и полями до Владимира, далее идет сквозь леса, мостами перебираясь через реки до Нижнего Новгорода. Дорога древняя, дорога торговая. Двигались по Владимирке купеческие обозы, обгоняя скитальцев, богомольцев и прочих странников. Шли длинные государевы обозы. В каждом городишке, что стоял на дороге, было торжище, в каждом селе — свой торжок. И ремесленник, и крестьянин продавал на них свой нехитрый товар. Не только честной народ кормился с Владимирки трудом своим, но и лихие людишки, укрываясь в густых лесах, промышляли разбоем.
С этой дороги начинался долгий путь из Москвы в Сибирь, через Владимир, Нижний Новгород и далее. Когда-то по Владимирке с огромным войском прошел великий государь Иоанн Васильевич, впоследствии прозванный в народе Грозным за то, что грозен он бывал ворогам Руси. Взявши Казань, он открыл для Руси
