Беседы

Следующий переворот — Февральская революция 1917 г. События разворачивались в основном в Петербурге, все кончилось отречением и созданием Временного правительства.

Затем — Октябрьская революция, которая началась с вооруженного переворота в столице, ставшего катализатором революционных событий по всей стране. Эта революция привела к коренному слому системы и положила начало целой эпохе. Поэтому, я думаю, не правы те, кто недооценивает ее, считая, заурядным переворотом.

— А можно ли рассматривать как государственный переворот события, последовавшие за смертью Сталина?

— Смена власти в марте 1953 г. не привела к принципиальному изменению властных структур и общей ситуации в стране, поэтому ее вряд ли можно назвать переворотом.

А вот устранение Берии — это удачная попытка государственного переворота. Затем последовала еще одна попытка: июньский пленум 1957 г. И, конечно же, государственный переворот произошел в октябре 1964 г., когда сместили Хрущева. Самое любопытное, что именно в послесталинское время страна двигалась вперед толчками при помощи государственных переворотов.

А затем, в условиях застоя, началось нарастание новой революционной волны, которая закончилась революцией 1989–1993 гг.

Да-да, революцией. И началась она с альтернативных выборов, на которых провалились коммунисты Ленинграда, Киева и других городов. Обратите внимание, она проходила буквально в те же годы, что и Великая французская революция, только на двести лет позже. Только человек наивный или плохо разбирающийся в происходящих событиях может назвать эту революцию хаосом, развалом страны. Любая революция сопровождается хаосом и беспорядками, а подчас и голодом, и гражданской войной — это нормальное явление. У нас в 1989–1993 гг. была демократическая революция, которая прошла под лозунгом ликвидации коммунистического режима, возврата к частной собственности. И это был единственный выход для страны. Другое дело, что преобразования не были подготовлены и драматично отразились на людях. Я думаю, что если бы это не было сделано тогда, то уже не было бы сделано никогда.

— Т. е. китайская модель у нас не прошла бы?

— Нет, не прошла бы. В России произошла демократическая революция, которая в дальнейшем привела к противостоянию, к хаосу, к обнищанию людей. В результате мы сегодня имеем то, что имеем. Думаю, что Путин, выступая на похоронах Ельцина, очень точно сформулировал значение этих событий. Отмечая роль Ельцина, он сказал, что много было допущено ошибок, много было провалов, но самое главное достигнуто — страна вернулась в русло мирового развития, основанного на частной собственности, рыночных отношениях, свободах и правах личности.

— Эта волна закончилась, и что нас ждет в ближайшие десятилетия?

— В конце XX — начале XXI в. страна вступила в полосу стабилизации, ведь ни одна революционная ситуация не может длиться вечно. Люди начинают искать выход из положения, стремятся повысить качество жизни. Это закон природы — общество включает рычаги самосохранения.

Путин, опираясь на цивилизационные достижения конца 1980-х — начала 1990-х гг., пытался ограничить проявления хаоса, криминал, коррупцию, которые мешали и мешают жить стране. Я думаю, что в этом смысл событий конца XX — начала XXI в. И дальнейшая наша жизнь зависит от того, как усилия, нацеленные на стабилизацию ситуации в стране, будут соотноситься с общим цивилизационным развитием России. Удастся ли руководству РФ, опираясь на такие мощные рычаги, как рынок и свобода личности, искоренить те явления, свойственные российскому народу, которые мешают ему нормально жить? Ответа на этот вопрос не даст ни один историк, ни один политический деятель. Думаю, что сегодня мы переживаем постреволюционный период стабилизации, но это моя точка зрения.

М.В. Рыжаков — Киборг с ученой степенью?

«Экономические стратегии», № 05-06-2008, стр. 62–67

Беседа Михаила Викторовича Рыжакова, директора Института содержания и методов обучения Российской академии образования, с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым посвящена анализу общих тенденций развития российского образования. В фокусе внимания собеседников — ныне разрабатываемый новый образовательный стандарт.

— Каким Вам представляется собирательный образ современного учителя?

— Все, что можно было сказать мудрого об учителе, уже давным-давно сказали классики. Мы в лучшем случае развиваем некоторые их идеи. Ни человек, ни задачи педагогики решительным образом не менялись, поэтому и требования к учителю каких-то кардинальных изменений, с моей точки зрения, не претерпели.

— Последние двадцать лет учителя как социальная группа переживают не лучшие времена.

— Совершенно верно. Во-первых, был нанесен значительный ущерб социальному статусу учителя, резко ухудшилось его материальное положение. В результате наиболее способные и талантливые ушли из образования в другие сферы, выпускники педагогических вузов в значительной своей части не работают по специальности. И только люди, которые не мыслили себя вне педагогики, остались. На них образование держалось все эти годы.

— Тогда чем объяснить то, что до сих пор на олимпиадах, в том числе на математических, Россия занимает первые места?

— Это не зависит всецело от педагогов, талантливые люди — они и в Африке талантливые. Проблема в том, что нужна система, позволяющая таланту проявиться.

— Т. е., несмотря ни на что, такая система у нас сохранилась?

— Хотя системный кризис нанес значительный урон сфере образования, тем не менее какие-то основополагающие, базовые вещи остались: учебники, программы, учебные курсы, олимпиады на разных уровнях — от школьного до всероссийского. До основополагающих устоев образования, обеспечивающих его главную функцию связи прошлого с будущим, системный кризис добраться не успел.

— Вы знаете, недавно я был в Институте сложности в Санта-Фе. Это один из американских «мозговых центров». Специалисты института отмечают, что в разного рода эвристических олимпиадах, как правило, побеждают выходцы из бывшего СССР. Причем это касается не только участников, но и организаторов подобных мероприятий. Однако уровень жизни бывших наших соотечественников оставляет желать лучшего. Подобное положение дел позволяет выдвинуть гипотезу, что ситуация создается преднамеренно, дабы наши «гении» не возгордились. Как Вы полагаете, если высшую степень компетентности дополнить соответствующим ей уровнем жизни, будет ли это во благо?

— У меня, честно говоря, нет такого ощущения. У России, по крайней мере последние 100 лет, не было поводов для гордыни. Есть очень старая английская поговорка: «Сытое брюхо к учению глухо». Так что, может быть, и хорошо, что нам в ходе исторического процесса все время чего-то не хватало, возникали какие-то проблемы: в сложных условиях человек крепнет, проявляются его лучшие качества. Это своего рода прививка социального иммунитета, который не позволяет нашему человеку опускаться ниже определенной границы в своем интеллектуальном и социальном развитии. А если мы начнем заедаться, не исключено, что и олимпиады станем проигрывать. В нашем случае умное общество и ответственное государство — достаточная гарантия воспроизводства талантов во всех сферах жизнедеятельности человека.

— С чем связана необходимость нового образовательного стандарта?

— Это довольно сложная и долгая история. Первый стандарт для средней школы разрабатывался коллективом под руководством Вадима Семеновича Леднева, а я являлся его заместителем. В основном это