Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового вр

бескомпромиссно проводить политику централизации. Война с Испанией требовала увеличить суммы взимаемых налогов. Духовенство, дворянство, горожане, офиссье и крестьяне подвергались беспощадному налоговому гнету. Конфликт с корпоративными органами был неизбежен, но существование многих налогов оказалось недолговечным. Режим был основан на прочном компромиссе, и постоянных принудительных мер можно было избежать в том случае, если налоги выплачивались полностью.³ Более опасным шагом было введение Марийя–ком должностей элю в областях со штатами — в Дофине, Бургундии, Провансе и Лангедоке — в 1626-1629 годах. Ришелье писал только о своем враждебном отношении к непокорным штатам Лангедока, но его мемуары умалчивают о других жертвах, а кроме того, показывают, что штаты Бургундии он поддерживал.

¹ Dunkley K. M. Patronage and Power in Seventeenth?Century France: Richelieu's

Clients and the Estates of Brittany // Parliaments, Estates and Representation, June

1988; Major J. R. 1980. P. 497-498, 559-607.

² Major J. R. 1980. P. 484-6.

3 Parker D. 1983. P. 70.

По–видимому, общее наступление на права областей со штатами не было инициативой кардинала. В Дофине правительство воспользовалось смертельной враждой между вторым и третьим сословиями из?за налогового статуса: третье сословие потеряло интерес к ассамблее провинции, как только второе потеряло свой налоговый иммунитет. Сохранилось только «охвостье» ассамблеи, в котором преобладали города. Однако в 1639 году состав ассамблеи был тщательно регламентирован правительством, и потому у нас нет оснований подозревать его в том, что оно желало приблизить исчезновение штатов.¹ Другие провинции взбунтовались. После казни Мон–моранси, строптивого губернатора Лангедока, Ришелье отозвал элю из этой провинции в обмен на 3 886 000 ливров. Он вернулся к своей обычной стратегии сотрудничества, подкрепленной обширной сетью клиентелы. В конце 1631 года Бургундия и Прованс также вернули себе право распределять налоги, заплатив за это живые деньги. Неизбежность открытого участия Франции в Тридцатилетней войне заставляла искать пути достижения компромисса с провинциями, а не входить с ними в конфронтацию. У нас нет доказательств тому, что стратегия отступления от централизующих мер в обмен на выплаты наличными была спланирована заранее. Тем не менее остроумное решение Франциска I создать должности элю, чтобы вскоре отменить их за определенную сумму, может служить ключом к отгадке.²

Историки «абсолютизма» обычно считают, что резкое уменьшение числа и влияния представительных органов, наблюдавшееся в начале XVII века, было результатом продуманной королевской политики. Это неверно. Подобная политика была бы безрезультатной, поскольку тогда корпоративные организации стали бы одновременно административными и консультативными органами и приобрели бы власть большую, чем власть учреждений, находившихся непосредственно под контролем короны. Элю вовсе не являлись панацеей, как воображают историки «абсолютизма». Введение их в администрацию Руэрга (Гиень) увеличило затраты на сбор налогов в четыре раза: их жалованья и оклады в совокупности достигли величины большей, чем затраты на деятельность штатов, основная часть которых шла на образование, общественные работы и поддержание общественного правопорядка.³ Ришелье нарушал привилегии провинций только в том случае если их штаты упорно отказывались сотрудничать с ним. Должности элю были чрезвычайным средством, применяемым в тех областях со штатами, где местные власти не выполняли своих функций. В тех областях с выборами, где должности элю уже были введены, штаты продолжали существовать.

» Major J. R. 1 9 8 0. P. 554,616-618; Hickey D. 1 9 8 6. The Coming of French Absolutism. Toronto University. P. 188-190.

² Knecht R. J. 1991. Richelieu. Longman. P. 140-141.

³ Major J. R. 1980. P. 463-466.

Таким образом, Ришелье полагался на партнерство с корпоративной элитой, а не на так называемые бюрократические механизмы «абсолютизма». Кажущийся упадок штатов на самом деле был переходом с одного уровня совещательной деятельности на другой — с национального на провинциальный, поскольку Генеральные штаты в конце концов перестали собираться; а затем и с провинциального на местный, так как в некоторых областях небольшие ассамблеи оказались более стабильными. Иногда консультации проводились и с альтернативными корпоративными органами: церковными, правовыми и городскими ассамблеями. Эффективность работы этих многообразных механизмов говорила о том, что подвижки частного и социального характера происходили внутри центральных и местных властных группировок, а отношения между ними не менялись.¹ Судьбу отдельных организаций с большей вероятностью можно объяснить стечением обстоятельств, а не продуманными действиями правительства.

Так называемые «абсолютистские» инициативы, приписываемые Ришелье, опровергаются благодаря некоторым факторам, которые привлекли внимание историков лишь недавно. Таковыми являются неоднозначная оценка королевской власти в правительственных кругах, использование механизмов централизации для простого налогового шантажа и чрезмерное упрощение картины противостояния короны и местных учреждений. Однако кардиналу удалось сделать то, что в дальнейшем оказалось весомым вкладом в дело построения абсолютной монархии. После ухода Ришелье французы уже знали, что последнее слово всегда остается за королем.

ФРОНДА

Фронда 1648-1653 годов была смесью трагедии и фарса. В некотором отношении она была дешевой копией Гражданской войны в Англии, спектаклем, сыгранным по плохому сценарию с несколькими десятками актеров. Как, спрашивается, можно всерьез воспринимать мятеж, имя которому дали рогатки, из которых парижские хулиганы стреляли по богатым экипажам? Иногда Фронда даже объявлялась самым важным событием в истории Франции XVII века.² В таком случае высокую оценку заслуживают ее результаты, а не причины, крывшиеся в обиде на власть. Эта обида объединила некогда соперничавшие группировки: членов парламента, ро–бенов, дворянство шпаги и грандов.

¹ Parker D. La Rochelle and the French Monarchy: Conflict and Order in Seven

teenth?Century France. Royal Historical Society.

² Coveney P. J. 1977. France in Crisis 1620-1675. Macmillan. P. 37.

Суть Фронды объяснялась по–разному. Для историков–марксистов она была народным мятежом против классового врага в лице короны и аристократии. «Абсолютизм» был средством, с помощью которого феодальное дворянство продолжало эксплуатировать крестьян.¹ В этом контексте Фронда представлялась продолжением крестьянских бунтов, омрачивших 1630–е и 1640–е годы; среди них наиболее известны восстания кроканов на юго–западе и «босоногих» в Нормандии. Поскольку в этом случае приходится игнорировать факт, что многие влиятельные аристократы выступали против правительства, большинство историков склонялись к объяснению более конституционного характера. Популярность сильной монархии была несомненна. Даже критика в адрес притеснителя–Ришелье касалась его внешней политики, а не внутренней, которая, по видимости, не вызывала противо–действия.² Не пользовался популярностью сам способ управления в период малолетства, когда министр, представлявший монарха, использовал репрессивные меры от имени юного Людовика XIV.

Любое правительство наживает себе врагов, а у Ришелье и Мазарини их было особенно много.