и не вернулись, и друзья не пришли проведать всем один конец выпал, и сыновьям моим, и братьям, и те, и эти пали на войне. И наш Государь Султан возвратил душу Властителю Душ.
И цари и короли, что воевали с ним, умерли. Кто своей смертью, кто от рук людских. Конец времен не настал, а конец царям настал. Но тот же голос «Царь Израиля Давид жив вовеки» — все еще гремит у меня в ушах. И голос этот — иногда как пламя палящее, а иногда — сладок, как тень пальмы. Я знаю, кому суждена Страна Израиля, лишь Израилю суждена она, но кому во Израиле? Тем, кому дал Всевышний Творец честь и славу, и величие, и силу, и мужество, и щедрость, и милость и кто выполняет Волю Божию с любовью, — им володеть ею, и власть их будет на веки вечные.
Встал я и сказал: благословен Бог Израилев, что дал тебе увидеть то, что ты увидел. Один смотрит и не видит, ты смотрел и увидел. Благо нам, что даже вам известно, кому суждена Страна Израиля.
Хорошо Израилю блюсти Закон Торы, тем паче в стране, о коей сказано: «И унаследуете ее, и поселитесь в ней и сохраните исполнение всех Законов», да день короток, [90] а работа велика. Много работы возложил на нас Господь: пахать и сеять, и жать, и вязать снопы, и молотить, и провеивать зерно, и сажать, и мотыжить, и убирать, и давить лозу, и окапывать деревья, и обивать маслины, и задать корм скотине и птице, и стричь овец, и сторожить наш труд и усилия наши от потравы и воров, но великое дело — житье в Стране Израиля, и стоит оно всех заповедей. Вот несу я эти саженцы на плече, посадить их в нашу землю, по сказанному: «Сыны Израиля насадят виноградники и будут пить их вино, разобьют сады и вкусят их плоды, и посажу их на землю их, и больше не оставят землю свою, которую Я дал им, говорит Господь Бог твой». Обусловил Господь свою посадку нашими посадками. Если мы посадим саженцы, заведомо привьются и саженцы Божьи. Весь мир — Господа, и он поделил его по воле своей меж народами, Исав и Исмаил взяли себе весь мир, и убивают друг друга, и истребляют друг друга, чтоб ухватить власть. Мы получили из рук Всеблагого сию малую землю, и не власти в ней добиваться пришли, но пахать и сеять и сажать, чтоб блюсти Его законы и оградить Его Тору.
Не все слова мои понял[91] воевода. Недолго пробыл он у евреев Хайбара и немногому научился у них. Но по выражению лица его было видно, что слова мои по вкусу ему.
Так сидели мы, пока не повернул день к закату и не подул прохладный ветерок. Поднялся воевода и попрощался со мной. А прощаясь, посмотрел он на мои саженцы и сказал: через сколько лет понесут плоды? Сказал я ему. Вздохнул он и сказал: не есть мне их, но вы и дети детей ваших вкусят от них. Поднял я глаза кверху и сказал: милостию Божией.
ТРИ РАССКАЗА, ЧАСТИЧНО ОТНОСЯЩИЕСЯ К ПРЕДЫДУЩЕМУ, А ЧАСТИЧНО — К ПОСЛЕДУЮЩЕМУ
СВЕТ ТОРЫ[92]
Создана ночь лишь для Учения.
Королевка — городок маленький, с ладонь, и людей там немного. Дома там мазанки тесные да мелкие, что над Святым Духом не возвышаются. И если бы не раздавались, не дай Бог, визг мелюзги по молельням да вздохи Израиля о тяготах заработка, о бремени налогов да пошлин, не заметили бы, что живут тут люди.
Но есть в Королевке один дом — прямо палаты, и светелка надстроена там под кровлею. Это дом р. Ашера Баруха, местного владетеля. Р. Ашер Барух таков: злато и серебро в дому, а Тора в нутре. Учен он и собью обилен. Ученость и сила одному подвалила. Затем и дом его — прямо палаты, выше всех домов города, хоть и согбен домохозяин, согбен под игом Торы.
И дом таков: внизу лавка и кухарня, а наверху, в светелке, сидит р. Ашер Барух, служа Богу и уча Тору, и лишь о Торе помышляет денно и нощно. Жена его домовита и удосужлива, ведет торг и ряд и дом свой питает с почетом, а р. Ашер Барух сидит себе в светелке, служа Богу и уча Тору. К суете не обратится и в торг не вмешается.
Из ночи в ночь еженощно сидит р. Ашер Барух со свечой и учит. И свеча не вставлена ни в серебряный подсвечник, ни в оловянную лампу, ни в глиняную подставку, ни в дыру в столе, но зажата меж пальцев его. Тора силу точит и дух сна норовит одолеть корпящих над Торой, и след поберечься, чтоб не уснуть, чтоб не задремать, — а затем и зажал р. Ашер Барух свечу меж пальцев: хоть бы и задремал, хоть бы и уснул — дойдет пламя свечи до пальцев, и тут же пробудится он, встрепенется и встанет на службу Творцу.
А Королевка близка к рубежу, на границе стоит. И, как обычно, водятся в ней корчемники, что перегоняют быков с корчемной ношей из державы в державу, из державы Русской в державу Его Величества Кесаря. И ночью, как сгинет нога с торга и не останется людей на торгу, они выходят и пересекают рубеж и возвращаются оттуда, они и быки их. Из ночи в ночь промышляют они своим промыслам, во мраке промышляют своим промыслом, чтобы не заметила их граничная стража. Лишь свеча р. Ашера Баруха, что поблескивает из окна светелки, путеводной звездой им в пути к городку. А Тора эта — велика она, и нет ей границ. Из ночи в ночь, еженощно сидит р. Ашер Барух со свечой и постигает словеса Торы. Но и силы сердца людского не унимаются вовеки, и глубже преисподней вожделение мнимой соби, и из ночи в ночь выходят корчемники и пересекают рубеж и направляют своих быков. Он — за закатную, и они — на закат. Стемнеет день — восстанет р. Ашер Барух от мимолетного дневного сна и пойдет в Собор Израилев вознести пополуденную и закатную молитвы. Завершит молитву — вернется домой, отведает чуток еды и отопьет чуток питья, чтобы укрепить тело для Торы, и подымается в светелку свою, и вытирает оба глаза свои влажной салфеткой, и жена приносит ему свеч осветить ему ночь для Торы Божьей. И в этот час собираются все корчемники Королевки и выходят — шайка за шайкой, ватага за ватагой. Одни идут к граничным стражам и пьют с ними горилку, затем что питие наводит сон, а другие обматывают ноги соломой и тряпками и выходят на свое дело.
Так прошло несколько лет. Р. Ашер Барух постарел. Тору не оставил. Сила его — сила прежняя, а ночь создана лишь для Учения. С виду есть перемена: теперь приносит ему жена тонкие свечи. Сказала жена р. Ашера Баруха: у Ашера Баруха моего, долгой ему жизни, руки отяжелели от старости, пальцы трясутся, может, не удержит толстых свеч. Но в прочих делах нет перемен. Р. Ашер Барух есть р. Ашер Барух, а свет есть свет — как прежде светил, так и теперь светит. Из ночи в ночь еженощно сидит р. Ашер Барух и учит, а корчемники переходят границу и усыпляют граничных стражей, и переходят границу, и возвращаются в город, и правят быков на его огонек.
Но не ровен час. Судьба всех сынов человеческих сбудется для всех сынов человеческих, и, как все сыны человеческие, умер и р. Ашер Барух. Р. Ашер Барух умер и долго жить приказал. Из ночи в ночь, еженощно, сидел он и учил Тору, как сказано: «Не загради рот от Учения», и не заградил рот от Учения до самого дня смерти. Но в смертную ночь не смог заняться Торой. Болезнь справилась с ним, и сила покинула его. Спустили его в горницу и уложили в постель. Не горела свеча его в эту ночь. Вышла шайка корчемников и не смогла вернуться. Всю ночь блуждали, родного города не нашли. Плутали всю ночь до рассвета. С рассветом увидели городок вдали. Пошли и вернулись домой. Как вернулись, обрушился на них гнев их атамана, и закричал он: чтоб вам брюхо распучило и все кишки повырвало, ворье проклятое, что делали всю ночь? Я уж думал, что вы попались или звери вас съели и добро мое жором пожрало. Сказали ему: пане, чем мы провинились? Блуждали мы всю ночь в чаще без пути. Блуждали всю ночь и родного города не нашли. Поведали ему, как шли, и как собирались вернуться, и как светил им огонек, и как шли они на этот огонек. Один огонек в городе, и на него обычно шли, а этой ночью не видали света, и померк пред ними город. И сказали: погас свет Королевки. Вещее говорили, но что вещали — не ведали: вскорости прошел слух, что скончался р. Ашер Барух и погас свет Торы в Королевке.
