- Коси, коса, пока роса! Роса долой - и мы домой, - сказал похожий на Илью Репина учитель ботаники Николай Николаевич.
- Людмила Степановна, - остановила директриса учительницу комсомольского возраста. - Во-первых, с обновкой вас… - Речь шла о туфельках.
- Нравятся?
- Прелесть! Но жалко такие на каждый день, и ноги уставать будут.
- Нина Максимовна, но я больше нигде не бываю! Куда их надевать-то?
- А у вас теперь есть с кем пойти в театр, в консерваторию… - Нина Максимовна легонечко провоцировала Виталия.
Тот покосился на туфельки, перевел взгляд выше и не подхватил директорской инициативы, отмолчался.
- Мне, слава богу, есть с кем пойти, только вот когда? - парировала Людмила Степановна. - 'Драмкружок, кружок по фото…'
- 'А мне еще и петь охота', - вставил Николай Николаевич.
- Кстати, Людочка, а как наш вечер? Срок приближается, два раза откладывали, больше нельзя…
- Что вы, Нина Максимовна, я все помню! У меня идея такая: без обычного длинного доклада обойтись, все равно слушать не будут… Сделаем оригинальнее: каждый из тех, у него неплохо подвешен язык, возьмет на себя один континент. Понимаете? Обзор политических событий на одном континенте; даже не всех, а только, знаете, с интригой, сюжетом… И даже с 'детективинкой', если удастся, - быстро и убежденно говорила она. - Скажем, Зоя Григорьевна возьмет Европу…
- Помилуйте, Людмила Степановна! - возмущается та. Она уже стояла в дверях и ждала паузы, чтобы попрощаться, и вдруг - такой поворот! - Всю Европу - мне одной?
- Ну, хорошо, хорошо, только Восточную. Тогда Западную возьмет на себя… А где Николай Николаевич?
И правда, ботаника не было, он выскользнул незаметно.
Нина Максимовна засмеялась.
- Я его догоню и передам, хорошо? - сказал Виталий. - Всего доброго, до понедельника.
- Вот хитрец, а? - директриса разгадала несложный его маневр. - Нет уж постойте, вы теперь наш человек, вам тоже что-нибудь перепадет!
- Мне дайте, если можно, Антарктиду, - попросил Виталий.
Громыхнул смех.
Нина Максимовна колыхалась, оценив шутку.
А Людмила Степановна сказала:
- Вы, Виталий Палыч, в институтской команде КВН не участвовали? Нет, я, кроме шуток, хочу вам поручить Западную Европу… А могу - США.
- Здесь, кажется, что-то распределяют? - осведомилась только что вошедшая Виолетта Львовна.
- Не крымские путевки со скидкой, увы! - нагнувшись над сумкой и извлекая оттуда яблоко, сказала Зоя Григорьевна.
- А почему вы решили, что я такая материалистка? А мне как раз захотелось взять общественное поручение!
Виолетта Львовна произнесла это с таким вызовом, так искренне и звонко, что все заулыбались, растрогавшись.
- Да, это что-то фантастическое… - сказала Людмила Степановна так, словно увидела редкую экзотическую птицу. - Чем неизбежнее пенсия, тем выше общественная активность! Я сколько раз замечала…
Нина Максимовна сжала ее руку, помешала договорить: она первая заметила, что Виолетта Львовна перенесла сказанное, как удар в лицо.
- Есть слова… от которых женщина сразу стареет, - очень тихо вымолвила англичанка прерывистым голосом. - Когда-нибудь вам, Людмила Степановна, неделикатные молодые люди… тоже скажут их! Тогда вы поймете.
И она отошла в сторону, облокотилась на подоконник, ко всем спиной.
- А что я такого сказала? - поразилась Людмила Степановна. - Если официально этот порог для вас давно позади…
- Но у человека же никого и ничего, кроме школы. Тут все знают, что пенсия для нее - это… - шепнула директриса и пальцем начертила в воздухе крест. - И я ее сегодня огорчила… Извинитесь.
Людмила Степановна поспешила к англичанке с объятиями:
- Виолетта Львовна, миленькая, да что вы?
Виолетта Львовна стремительно повернулась:
- Чепуха, не извиняйтесь… Знаете, гениально сказал Федор Иваныч Тютчев, я держусь за эти стихи, как за спасательный круг:
Когда дряхлеющие силы
Нам начинают изменять
И мы должны, как старожилы,
Пришельцам новым место дать,
Спаси тогда нас, добрый гений,
От малодушных укоризн,
От клеветы, от озлоблений
На изменяющую жизнь;
От желчи горького сознанья,
Что нас поток уж не несет
И что другие есть призванья,
Другие вызваны вперед…
И без всякой паузы она спросила:
- Мне бы только понять: кто вы, эти другие? Какие вы? - Взгляд ее остановился на Виталии - вопрос, видимо, был к нему.
Раздались два-три хлопка в награду ей за чтение, за пафос, но тут же смолкли пристыженно.
Виталий улыбнулся.
- Вы меня спрашиваете?
- Вас, юноша, вас! К вам перешли мои дети - так что я не из пустого любопытства.
Но что он мог ей ответить?
5.
Дверь 6-го 'Б' изнутри заперта ножкой стула. А снаружи стоит нянечка и, дергая дверь, ведет через нее переговоры:
- До трех считаю. Если не опростаете помещение - зову директора. Вот и весь сказ. Один… Два…
- Ну, тетя Поля! У нас же дело важное, - слышится умоляющий хор.
- Было б важное - с вами бы учитель сидел! Два с половиной… Три! Пошла! - И она, оставаясь на месте, шаркает тапочками, изображая удаляющиеся шаги.
Слышен голос Пушкарева:
- Ну и плевать. Можно у меня собраться… Хотите?
- А всем можно? А твои предки - не завернут нас?
- Мамы дома нет. Пусто!
Возгласы одобрения и энтузиазма.
Дверь распахнулась, и в класс юркнула тетя Поля со шваброй наперевес.
