Она потянулась за ожерельем, но он сказал:
– Подожди, – и опустил его сначала в хрустальный бокал с шампанским, стоявшим возле кровати на ковре персикового цвета. Затем стянул нитку из крупных матовых жемчужин вокруг ее шеи, шепча: – Для моей кинозвезды, моей прекрасной кинозвезды.
Он наклонился поцеловать ее, и она обвила его руками, тесно прижалась, чувствуя кожей жар его тела.
Их поцелуй был долгам, и она пыталась не закричать, не думать о том, что она собиралась сделать. Она любила его очень сильно, так сильно, что он никогда не сможет узнать, что она задумала.
Пока белый длинный лимузин мчался по пустынному шоссе навстречу зимним сумеркам, Кэроул Пейдж достала бутылку шампанского из серебряного ведерка для льда и долила свой стакан. Она заметила, что руки у нее трясутся, и невольно подумала: обратили ли на это внимание ее спутницы. Кэроул не знала двух женщин, с которыми ехала в машине. Они пробормотали вежливые, но короткие приветствия друг другу, когда машина «Стар» подобрала их у гостиницы в Беверли-Хиллс часа два с половиной назад. Во время долгого переезда из Лос-Анджелеса по пустыне не было произнесено ни слова. Тревожные мысли не оставляли Кэроул Пейдж, кинозвезду, недавно переступившую внушающий ужас рубеж с отметкой 40. Ее преследовала мысль о сексе – не о сексе-удовольствии, которое она испытала несколько часов назад со Сэнфордом, когда он изумил ее жемчужным ожерельем, а о сексе-бизнесе. Она посмотрела на золотые часики от Картье, подаренные мужем, когда она закончила свою третью картину, и поняла, что прибудет на место назначения уже скоро. Осталось совсем немного времени, чтобы изменить свое решение и вернуться назад. Но ведь потому она и в автомобиле «Стар», напомнила она себе, потягивая холодное шампанское и морщась при этом от боли: губы все еще не отошли после инъекций коллагена. Она не взяла свою машину, потому что не смогла позволить себе поддаться панике или отступить в последний момент, развернуться и отправиться домой. В звездном лимузине она не отступит. Когда Сэнфорд спросил, почему бы ей не взять их «роллс-ройс» с шофером, она пробормотала, что, мол, автомобиль может понадобиться, пока ее не будет. Кроме того, поскольку она будет на горе и остановится в «Стар», ей больше не понадобится машина. Она внимательно вглядывалась в его лицо, стараясь понять, поверил ли он. Он поверил. Это случилось сразу после того, как она украдкой вынесла из ванной презервативы и положила их в сумочку и Сэнфорд едва не застукал ее. Чтобы отвлечь его, чтобы он не заметил и не поинтересовался, для чего ей нужны они, она торопливо сообщила, что отправляется в «Стар», поскольку крайне нуждается в отдыхе после последнего, изнурительного фильма. Она поняла, что беспокоиться не о чем. Сэнфорду и в голову не придет что-либо заподозрить в ее действиях. Доверие было одной из опор их продолжительного брака. Так же, как и секс. Кэроул не знала ни одного любовника, которого можно было сравнить со Сэнфордом. Она почувствовала жемчужины, скатившиеся в ложбинку между ее грудей, и вновь восхитилась необычным способом подношения подарка. Потом они еще раз занялись любовью, и лишь после этого она подготовилась к длинному переезду в «Стар».
Кэроул внезапно вспомнила о своих двух молчаливых спутницах: интересно, кто они, почему едут в «Стар» и не считают ли, что она пьет слишком много (в конце концов, «Дон Периньон» предназначен для них троих, хотя до сих пор только она позаботилась о себе). Кэроул взглянула через дымчатое стекло окна и засмотрелась на проносящийся пейзаж. Предвечерняя пустыня выглядит мрачно, подумала она, почти грозно; тени, сливавшиеся между песчаными дюнами и кактусами, казались такими глубокими, такими темными, и чудилось, что за ними кроется нечто. И старое шоссе, на которое они свернули с автострады, было необычно пустынным. Когда Кэроул осознала, что уже давно им не встречается ни одна машина, ее внезапно охватила паника.
Как выглядел их шофер? Она не могла вспомнить его лицо, только свое смутное впечатление, что он – симпатичный молодой человек в черной униформе с блестящими серебряными пуговицами. И эмблема «Стар», вышитая на груди серебром слева. Но кто был он? Назвал ли он свое имя, когда помогал ей садиться в машину? Он показал ей шампанское, хрустальные графины с виски, джином и водкой в специальном отсеке – баре, плитки шоколада «Годива» в золотой фольге, но она, разумеется, не разглядывала молодого человека и не интересовалась им.
Кэроул оторвала взгляд от призрачной унылой пустыни и уставилась на прочную перегородку, отделяющую переднее сиденье от пассажирского салона. Подавляя желание нажать на кнопку, опускающую перегородку, чтобы увидеть шофера и дорогу, по которой они ехали, она снова глотнула шампанского и подумала, что пьет слишком много. Но это было ей необходимо для храбрости, уговаривала она себя, чтобы выполнить намеченный план.
Еще она подумала, как необычно, что трое людей, пусть и незнакомых, едут в одной машине столько времени и совсем не разговаривают. Но что она могла бы сказать своим спутницам? «Видите ли, леди, на самом-то деле я еду в «Стар» не отдыхать после моей последней картины, хотя именно это твердит всем мой прессагент. Я еду туда, чтобы соблазнить ничего не подозревающего мужчину, человека, которого я едва знаю. И я делаю это, чтобы спасти свой брак».
Нет, этого она, конечно, не может сказать. А вот выпить… Она осушила стакан шампанского, вновь взяла бутылку и заплетающимся языком пробормотала:
– Обычно я столько не пью, просто сейчас очень волнуюсь.
Те двое посмотрели на Кэроул так, как будто она только что материализовалась в их присутствии. Сидевшая напротив женщина лет пятидесяти в очках в черепаховой оправе и со старомодной стрижкой «паж» глянула на нее:
– Волнуетесь?
– Да, – ответила Кэроул, откидывая со лба прядь пепельно-светлых волос и показывая в сторону покрытых снегом вершин гор, которые, казалось, надвигались все ближе и ближе. – Я ужасно боюсь фуникулеров.
– Фуникулеров? Каких фуникулеров?
Кэроул посмотрела на нее с удивлением.
– Как каких? Да тех, что поднимут нас к «Стар». Курорт как раз там, – сказала она, указывая на огромные снежные вершины, которые все время их путешествия казались такими далекими, но вдруг приблизились почти вплотную, смутно вырисовываясь впереди и будто чем-то угрожая.
– На вершине Маунт-Сан-Джесинто. До «Стар» нет никакой другой дороги, кроме фуникулера.
Дама в очках выглянула в окно, вытягивая шею, чтобы разглядеть вершины гор.
– Да, я знаю, «Стар» как раз там, – сказала она, – но думаю, должна быть и другая дорога. – Она помолчала, изучая взглядом покрытую снегом гору. – Боже мой! Они так похожи на Альпы! Я не подумала, что там может быть снег, – с грустью в голосе добавила она. Потом подняла атташе-кейс, стоявший между
