возмездия» разбомбить Прагу с воздуха.
Но германскому послу Эйзенлору неожиданно повезло – случился другой «инцидент». Произошел он в Мюнхене с участием английского премьера Чемберлена и французского премьера Даладье. Они очень спокойно преподнесли Чехословакию в жертву гитлеровской Германии, якобы заботясь о спасении мира в Европе. В действительности же и Чемберлен, и Даладье, сами того не зная, спасли одного лишь Эйзенлора, а мир поставили на грань большой войны.
Через двадцать лет английская «Санди Экспресс» сочла нужным отметить эту «заслугу» Чемберлена. В газете появилась статья под поразительным заголовком: «Должны ли мы все еще стыдиться Мюнхена?» И ответ газеты был таков: «Чемберлен войдет в историю как мученик, подставивший свою голову под стрелы оскорблений и презрения для того, чтобы цивилизованные народы мира имели время обрести боевой дух и мужество».
Однако у Германа Геринга остались совсем другие впечатления о его англо-французских коллегах по Мюнхену.
В одну из декабрьских ночей 1945 года, когда в Международном трибунале были объявлены рождественские каникулы, он долго беседовал на эту тему с доктором Джильбертом.
Геринг предоставил гостю единственный в камере стул, а сам устроился на арестантской койке и как бы размышлял вслух о причинах поражения Германии. Основную ошибку он видел в том, что Гитлер в 1940 году не заключил мира с Англией и Францией, чтобы всеми силами обрушиться на Советский Союз, Мюнхенский сговор, с его точки зрения, давал все основания надеяться на благоприятный исход новой выгодной сделки. Уж он-то знал подлинную цену газетной шумихи о «мужестве» Чемберлена и Даладье на переговорах в Мюнхене.
– В действительности, – повествовал Геринг, – все это произошло довольно просто. Ни Чемберлен, ни Даладье в конечном итоге не были заинтересованы в том, чтобы жертвовать или рисковать чем-либо для спасения Чехословакии. Это было ясно для меня как день. Судьба ее решилась в основном в течение трех часов. Затем еще три часа ушли на спор по поводу слова «гарантия».
Особенно запомнилась Герингу поза Даладье.
– Он сидел вот так, – Геринг вытянул ноги, откинулся назад, с лицом без всякого выражения. – Время от времени Даладье одобрял то, что говорил Гитлер. Никакого возражения против чего бы то ни было! Я был просто поражен, как легко все удалось Гитлеру… Когда он потребовал, чтобы некоторые военные заводы Чехословакии, находящиеся за границами Судетской области, были бы переведены на Судетскую территорию, как только она нам отойдет, я ожидал взрыва, но не последовало и писка. Мы получили все, что хотели. Получили вот так! – Геринг щелкнул пальцами. – Они даже не настаивали на том, чтобы проконсультировать чехов, хотя бы для формы. В конце заседания посол Франции в Чехословакии сказал: «Хорошо, теперь мне предстоит передать приговор осужденным». Вот и все… Долгий спор по поводу слова «гарантия» был решен тем, что Гитлеру предоставили право гарантировать остальную часть Чехословакии. Все прекрасно понимали, что это значит…
Позорная Мюнхенская конференция закончилась в 2 часа 30 минут ночи 30 сентября 1938 года. Чемберлен и Даладье уселись в свои автомашины и направились в отель. Геринг запомнил, как, провожая их взглядом, Гитлер с брезгливостью бросил:
– Ужасно, какие это ничтожества!
Но дело было сделано: Судетская область отошла к гитлеровской Германии. Началась цепная реакция, рассчитанная на полную ликвидацию Чехословакии.
Порывшись в захваченных архивах германского МИДа, нюрнбергские следователи нашли любопытный документ: запись беседы Геринга с руководителями словацких сепаратистов Дурканским и Махом. Рейхсмаршал вдруг воспылал любовью к словакам и на этот раз всерьез дает «честное слово». В чем? Да в том, что Германия поможет Словакии добиться «независимости». А словацкие сепаратисты, проливая слезы умиления, в свою очередь обещают Герингу, что «еврейскую проблему» они будут решать «таким же образом, как в Германии» и незамедлительно запретят коммунистическую партию. Герман Геринг зорко смотрит вперед. В ходе этой беседы он как бы вскользь замечает, что авиационные базы в Словакии имеют большое значение для германских военно-воздушных сил на случай войны «против Востока».
Затем наступает решающий этап. 14 марта 1939 года в Берлин вызываются смертельно напуганные и капитулянтски настроенные президент Чехословакии Гаха и министр иностранных дел Хвалковский. Здесь им сообщают, что «германская армия сегодня уже начала свое наступление». Гитлер добавляет при этом, что ему «почти стыдно сказать, но против каждого чешского батальона стоит немецкая дивизия». Геринг угрожает еще более откровенно: в случае промедления с капитуляцией военно-воздушный флот Германии «превратит Прагу в руины в течение двух часов».
И Гаха сдался. В 4 часа 30 минут Чехословакия перестала существовать.
За Чехословакией наступил черед Польши. 15 апреля 1939 года Геринг встречается с Муссолини и Чиано и с удовлетворением говорит:
– Теперь Германия сможет напасть на эту страну с обоих флангов, расстояние между которыми наши самолеты способны покрыть за двадцать пять минут.
И в том же году 1 сентября вторжение немецко-фашистских войск на многострадальную польскую землю стало фактом. Это было началом второй мировой войны. За Польшей последовали Норвегия, Голландия, Бельгия, Люксембург, Франция, Греция, Югославия. А 22 июня 1941 года загремели пушки и на территории Советского Союза.
В общих чертах теперь, пожалуй, уже всем известны усилия Геринга в подготовке и развязывании этих агрессивных действий нацистской Германии против соседних государств. И тем не менее хочется остановиться на двух исторических эпизодах, которые и на Нюрнбергском процессе и в послевоенной западногерманской историографии использовались реакцией в целях реабилитации Геринга. Существует версия, будто в 1939 году Герман Геринг пытался предотвратить войну с Польшей, а в 1941 году был единственным членом германского правительства, выступившим против нападения на СССР.
Чтобы доказать «миролюбие» Геринга, его адвокат доктор Штамер ходатайствовал о вызове в Международный трибунал в качестве свидетеля Биргера Далеруса.
Биргер Далерус – шведский капиталист, близкий родственник жены Геринга – имел тесные связи с влиятельными кругами Лондона. Вот эти-то связи и попытался использовать Геринг, чтобы заполучить Польшу по мюнхенскому рецепту.
В июле – августе 1939 года Биргер Далерус становится посредником между Берлином и Лондоном. 7 августа он устраивает встречу Геринга с крупными английскими промышленниками. Происходит длинная беседа, и, как показал Далерус в Нюрнберге, участники ее «в конце концов перешли к вопросу о Мюнхене и о событиях в Мюнхене». Согласились на том, что надо созвать новую конференцию государственных мужей Великобритании, Франции, Италии и Германии.
После встречи Геринга с «английскими деловыми людьми» вояжи Далеруса из Берлина в Лондон и из Лондона в Берлин заметно участились. Начался долгий и затяжной торг. Меньше всего, видимо, речь шла о самой Польше. То, что эта страна должна стать жертвой немецко-фашистской агрессии, не вызывало никаких сомнений ни у кого из участников тайных переговоров. Гвоздь вопроса был в другом: Англия хотела получить твердую гарантию, что германские войска, захватив Польшу, не остановятся перед советскими границами.
И вот тут-то возникли непреодолимые затруднения. С одной стороны, сговору мешали сильно выросшие аппетиты гитлеровской Германии не только в отношении Востока, но и в отношении Запада. С другой – колебания Англии; она уже не раз убеждалась в коварстве нацистской дипломатии, в том, что никакие соглашения не удерживают Германию от новых и новых посягательств на интересы западных держав. «Тайная» дипломатия Геринга на сей раз ни к чему не привела.
Впрочем, он и сам не очень-то был уверен в ее успехе. Во всяком случае, Геринг ни на один час не приостанавливал и не ослаблял своих усилий в подготовке нападения на Польшу.
22 августа 1939 года происходит важнейшее совещание у Гитлера. Собраны все командующие. Геринг сидит рядом с фюрером. Уточняются последние детали плана нападения на Польшу. Гитлер кончает
