остались ты да Короткий...
- Как — нет претензий? - обмер Миша. - В смысле?
- Сорока сегодня утром в голову себе стрельнул, - довольно хмыкнул Румяный. - Надо сказать, довольно умное решение. Я для него уже такой аттракцион невиданных удовольствий приготовил..
- О господи, - выдохнул Завгородний. - Ты его...?
- Нет, что ты, - отозвался собеседник. - Руки еще марать. Он исключительно сам. Я ему всего лишь позвонил, вот как тебе сейчас. Рассказал, что о нем знаю и кому эту информацию сообщу. Хватило.
- И что...что ты от меня-то хочешь?
- Я хочу, чтобы ты сдох, Мишенька, - ласково сказал Румяный. - И ты непременно сдохнешь. Но, как в любой ситуации, у тебя есть два выхода. Выход первый: ты можешь продолжать дальше плыть по течению. Квартиры у тебя больше нет, семьи нет, денег тоже — в «Люкс-Кредите» очень не любят, когда их так откровенно посылают, поэтому твои счета, Мишенька, арестованы все до единого. В ближайшем будущем ты лишишься машины в счет уплаты долгов и надолго сядешь на исправительные работы. Мести улицы и разгружать вагоны — пока не покроешь все долги, которых у тебя не один миллион. Твоя Алла переживет визит участкового, судебных приставов и коллекторов из банка, и пошлет тебя дальней дорогой. Там замаячит и тюрьма, найдем, как это оформить. Ты останешься абсолютно один, голый и босый, и будешь в таком состоянии до конца своей жалкой жизни — я позабочусь. А уж за решеткой я тебе вообще устрою веселые каникулы — сам понимаешь, там у меня связи. Как тебе перспективка?
Завгородний молчал. Новость с «Люкс-Кредитом» подкосила его окончательно.
- Или выход второй, - продолжал Румяный. - Всё может закончиться прямо сейчас, быстро и без мучений. У тебя полный бак бензина, а твой джип позволяет выжимать две сотни километров в час запросто. Разгонись от души и врежься в ближайшую стену. Уйди достойно, пока ты еще мужик и бизнесмен, а не подсудимый, осужденный, «петух» в камере и так далее.
-Я подумаю, - хрипло сказал Завгородний.
- Подумай, - согласился Румяный. - Только недолго. Времени у тебя почти не осталось.
- Нет, ну авантюра же чистой воды, - скривился Корсак. - Без руля и без ветрил, на чистой наглости.
- Как любил говорить любимый тобой Наполен: «Наглость города берет», - подмигнула ему Людмила. - Лично мне план нравится, давненько я не работала в поле!
- Не Наполеон, а Суворов, - поправил Сергей. - И не наглость, а «смелость», вообще-то. А у нас тут не смелость, а идиотизм какой-то.
Они сидели «на дорожку» перед выездом в апартаменты к Эльвире-Эдику. План Игоря был прост и действенен. Корсаку поручалась роль сластолюбивого отца семейства, решившего попробовать экзотики, а Людмиле — роль разгневанной матери этого же самого семейства, выследившей проходимца-мужа. В процессе перепалки в итальянском стиле с битьем посуды и дикими криками в некоторых укромных местах квартиры трансвестита должны были появиться микрофоны.
- Почему идиотизм? - обиделся за свою идею Дымов. - Или вы боитесь, что Людмила Васильевна задержится и придется отыгрывать роль до конца?
Люда прыснула в кулак.
- Поподкалывай еще меня, - проворчал Корсак. - Нет, в самом деле — полно слабых мест в плане. Мы даже не знаем, как выглядит квартира. Как мне незаметно отпереть дверь, чтобы Люда смогла войти, куда ставить микрофоны...
- Не ты ли мне цитировал: «Главное ввязаться в заварушку, а там по обстоятельствам?» - невинно осведомилась Горская. - Вот это точно Наполеон, кстати. Ну в конце концов — дашь ему...ей... по голове, и всё. Чтобы не лезла...не лез... да елки-палки, как правильно про трансвеститов говорят, «он» или «она»?
- «Оно», - фыркнул Корсак. - Ладно, по голове так по голове, действительно, что это я. Инстинктивная брезгливость, видимо.
- По транвеститов говорят, ориентируясь на тот образ, который они хотят себе создать, хотя бы из чистого уважения, - пояснил им Дымов. - В данном случае, надо говорить «она» - Эльвира.
- Чистое уважение к трансвеститам? - поперхнулся Сергей. - Ой, без меня, пожалуйста.
- А что такого-то? - пожал плечами Игорь. - Он может быть хоть трижды трансвестит, но при этом хороший человек. У меня вот однокурсник был гей — так вполне нормальный парень. Какое мне дело, с кем он спит, я не для этого с ним общаюсь.
- Мысль здравая, но уважать проститутку я всё равно не буду, - покачал головой Корсак. - Какого бы пола она не была. И не в гендерной принадлежности дело.
- Вот тут не поспоришь, - согласился Дымов. - Хотя и среди проституток иногда...
Договорить ему не удалось. В кабинет без стука влетела Марина.
- Какое у Сорокина отчество? - выпалила она.
- Как у Пушкина, - удивленно ответила Людмила. - Александр Сергеевич. А что?
- Значит, я правильно запомнила! - вскрикнула секретарша и опрометью выбежала из кабинета.
Хлопнула закрываемая дверь.
- Это что вот сейчас было? - недоуменно спросил Корсак. - Блондинки выходят на тропу войны? Запомнила она, видите ли. Какая удача для всей команды.
- Не надо, Марина вполне умная, - неожиданно вступился за секретаршу Игорь. - Хоть и блондинка.
Словно в подтверждение его слов, Марина появилась в кабинете снова, таща в руках ноутбук.
- Вот, читайте, только что появилось на новостной ленте! - торжественно объявила она, плюхая его на стол. - «Сегодня утром заместитель мэра Москвы по общим вопросам Сорокин А.С. был найден мертвым в собственном доме. Предположительная версия смерти — самоубийство».
- Оп-па... - растерянно протянул Сергей. - Кажется, наша поездка отменяется.
- Заместитель мэра, ничего себе, - покачала головой Людмила. - Ну хоть должность наконец-то узнали... И что теперь? Наша работа закончена?
- Стоп-стоп-стоп, - задумчиво потер подбородок Корсак. - А не кажется ли благородным донам, что тут что-то нечисто? Люд, слушай, набери-ка своего Кадоева, да спроси у него, не слышал ли он чего громкого про майора Шевчука?
- Можно без Кадоева, - мотнул головой Игорь, открывая свой ноутбук. - У нас же прослушка стоит до сих пор, что у Шевчука, что у Завгороднего.
- Ты не отключил запись? - расцвел Корсак. - Точно, я же тебе и не сказал, что надо отключить! Наконец-то пригодился мой склероз, получается!
- Не отключал, не отключал...- отрешенно подтвердил Дымов, копаясь в файлах. - Так, вот трек с автомобиля Шевчука. Хм. Сегодня и всю ночь до этого — никаких звуков, явно стоял закрытый. Где тут последние всплески активности? Та-ак...ага. Вчера в восемнадцать ноль две, да что-то такое громкое — вон, эквалайзер прыгает вовсю...
- У меня предчувствие, - сказала Люда. - В восемнадцать Шевчук встречался с этим Стасом в прошлый раз, как я помню. Сдается мне, это был последняя их встреча.
Дымов запустил трек. Из динамиков послышались знакомые голоса — грубоватый и уверенный баритон Шевчука, неуверенный противный дискант Стаса.
- Вот тебе вторая часть, как обещал, — сказал Шевчук, шурша полиэтиленом. - Пересчитай.
- Доверяю, поэтому пересчитывать даже не буду, - отозвался Стас. - Теперь о деле...
Однако, что он там обирался сказать о деле, осталось навеки неизвестным. По ушам ударили хлопки дверей, крики «Руки за голову! За голову руки! Лежать!» и звуки ударов. Тоненько взвизгнул Стас: «Я прокурор, вы не имеете пра...а-а-а!» «Имеем, гнида ты продажная» - сказал кто-то, а потом хлопнула дверца «Крайслера», и не стало слышно ничего.
- Вот так да, - ошарашенно проговорил Корсак. - Маски-шоу. Нет, конечно, я полностью одобряю, но чувство некоторой обиды присутствует. Какого черта нас разыгрывают втемную?
- Клиент Мухина вовсю пользуется нашей информацией, - констатировал очевидное Дымов.
