весь фокус.
- Ну точно Монте-Кристо, - усмехнулась Людмила.
Измазанный в побелке строитель поглядел на часы, что-то гортанно воскликнул и принялся слезать со стремянки. Было восемь вечера — час, когда ремонтные работы в их квартире заканчивались. Людмила проводила рабочего человека и поставила разогреваться нехитрый ужин.
- А у наших Марины с Игорем, кажется, начинается роман, - сообщила она Сергею, повязывая фартучек. - Я вчера видела, как они слушают какую-то музыку в одних наушниках на двоих и целуются.
- Да? - удивился Сергей. - Вечно эти вещи проходят мимо меня. Ну, дай им бог. Может, поженятся, детей заведут...
Он тут же пожалел о последней фразе, но было уже поздно.
- Сере-еж... - протянула Людмила
- Милая, не начинай снова... - попытался уйти от темы Корсак. - Надо же сначала заработать, ремонт....
Тут он сообразил, что ремонт через два дня подойдет к концу, а на счету агентства лежит нетронутыми почти полмиллиона рублей.
- Ага, попался, - улыбнулась Людмила. - Иди руки мой и к столу.
- Есть, сэр, будет исполнено, сэр! - без энтузиазма ответил он и пошел мыть руки.
До отправления поезда «Сапсан» по маршруту Санкт-Петербург — Хельсинки оставалось еще полтора часа. Элегантный седоватый господин в дорогом костюме присел за столик ресторана и раскрыл меню в кожаной папке. Как раз остается время пообедать...
Додумать мысль до конца ему не получилось. В бок господину уткнулось что-то твердое, и тут же веселый голос рядом произнес:
- О, Паша, сколько лет, дружище! Присяду, не возражаешь?
- Присаживайся, - отозвался седоватый в тон. - Рад встрече.
Корсак сел на стул рядом с Румянцевым, всё так же «дружески» приобняв его за плечи. В ребра «адвокату» недвусмысленно упирался ствол.
- Я же сказал в последнем разговоре - «увидимся», - хищно усмехнулся Корсак. - Вот и увиделись. Прошу без резких движений, а то у меня совсем изношенные нервы. Не дай бог, пальну. Вам же этого не хочется, правда?
- Вот не знал, что детективам разрешили огнестрельное, - светски улыбнулся Румянцев, совершенно, кажется, не реагируя на угрозу. - Или это у вас самоделка, о четырех-то стволах? Грозно выглядит.
- Нет, это не самоделка, - усмехнулся в ответ Сергей. - Это травматический пистолет «Оса», усиленная версия, гражданским ее не продают. Пули в патронах металлические, с такого расстояния пробьет насквозь не хуже огнестрела.
- А как же камеры? - показал под потолок Румянцев. - Мы сидим прямо под камерой слежения. Вас же опознают. Недорабатываете, товарищ детектив.
- В проводах камер торчит по специальному приборчику, который транслирует им благостную закольцованную картинку, - бесстрастно пояснил Корсак. - Вы даже можете увидеть отсюда один, если присмотритесь — он торчит из провода во-он там. И дружески помаргивает нам лампочкой.
- Отлично, - оценил Румянцев. - Браво. Всё-таки, вы отличные специалисты. Но возникает резонный вопрос — что вам, собственно, от меня нужно? Деньги вы получили, свои обязательства перед вами я исполнил. Вам нужно еще денег?
- Мне нужно, скорее, «еще поговорить», - сказал Корсак. - У нас, как у «отличных специалистов», возник резонный вопрос — какого черта нас использовали втемную? Зачем вы придумали какого-то заказчика, врали нам? Мы этого, знаете ли, не любим.
- Знаете, вам больше идет образ Ната Пинкертона, чем Шерлока Холмса, - рассмеялся вдруг Павел. - Силовые акции и шпионаж, а не аналитическая работа. Это же вы меня толкнули на этот путь вранья, не помните?
- В смысле — я толкнул? - не понял Корсак. - Когда это?
- В нашу первую встречу. Когда проявили свою «выдающуюся» дедукцию и решили, что я работаю на какого-то клиента. Честно говоря, я тогда говорил «нам» без особенного умысла, мне так просто казалось весомее — как-никак, я представлял «Мухина и партнеров», а не одного себя. Но вы пошли еще дальше и сами придумали весь этот спектакль, мне осталось лишь согласиться и подыграть.
- Чудно, - проворчал Корсак. - Я еще и виноват. Людмиле вы, кстати, сразу не понравились.
- В вашей паре Людмила как раз больше склонна к анализу, - кивнул Румянцев и щелкнул пальцами, подзывая проходящего мимо официанта. - Будьте добры, гаспаччо и шашлык из из свинины. Будете что- нибудь, Сергей Александрович? Я угощаю.
- Нет, спасибо, - отказался Корсак. - Надо отдать должное, вы уверенно держитесь. Мне уже как-то и неловко в вас стволом тыкать.
- Я просто уже ничего не боюсь, - безмятежно улыбнулся Павел. - То, о чем я горячечно мечтал восемнадцать лет, сделано. Если вы вдруг сочтете, что я достоин смерти прямо сейчас, я уйду на тот свет с улыбкой.
- А вы достойны смерти? - внимательно глянул на него Сергей.
- Не думаю, - покачал головой Румянцев. - Я никого не убивал.
- А Сорокин?
- Он застрелился, - пожал плечами Павел. - Сам. Я всего лишь позвонил ему, как звонил и Завгороднему, и Шевчуку. Девятнадцать лет назад Сорока сильнее всех приложил руку к моему осуждению...вот и получил по полной программе.
- Что тогда случилось? - спросил Корсак, пряча «Осу» в карман. Угрожать этому человеку ему окончательно расхотелось.
- На одной из наших юношеских попоек эта троица изнасиловала мою любимую девушку, - сухим голосом сообщил Румянцев. Видимо, ему до сих пор было очень больно вспоминать те времена. - А потом Сорока ударил и убил ее старенькую маму, которая их застукала, а после — и саму Дашу. Всё свалили на меня, хотя я к тому времени мертвецки спал. У Сороки папа был председателем райкома, дело выгорело, а меня осудили на двадцать пять лет.
- Понятно, как он выбился в чиновники, - кивнул Корсак. - А что такого можно было сказать человеку, чтобы он застрелился?
- Что его карьера у меня в руках, - углом рта усмехнулся Румянцев. - Что я знаю про Эдика-Эльвиру, что у меня на руках видеосъемка их встреч, что завтра это будет во всех газетах и в интернете. И это только первый этап. А потом всплывут все взятки, что он брал за жизнь, его с треском погонят отовсюду, а в тюрьме «опустят» в первый день отсидки - мол, у меня есть связи, за столько-то лет. Процентов на шестьдесят это всё, конечно, блеф, но ему хватило.
- А что с Шевчуком?
- А Шевчук мне не поверил, - развел руками Павел. - Сначала вообще не узнал, потом даже слушать не стал - разозлился и заорал, что найдет и снова засадит. Ну, его воля, ваши записи тут же легли на стол следователю из Службы Собственной Безопасности.
- Шевчука сейчас трясут по-крупному, - информировал Корсак. - Этот его Стас оказался хлипким товарищем и сдал всех и вся. Так что там зреет большой скандал в полиции. А самому майору светит лет пятнадцать, не меньше.
- Ну и славно, - усмехнулся Павел. - Значит, всё не зря. Все мои восемнадцать лет.
- Да уж… немало пришлось ждать, – покрутил головой Корсак. – Вот уж воистину: «месть – это блюдо, что подают холодным». Но, тем не менее, Шевчук не умер. Как вы будете действовать дальше?
- Никак, - ровно ответил Румянцев. - Плохой из меня граф Монте-Кристо. Завгородний и Сорокин умерли за мою Дашу и ее маму. Двое за двое. Шевчука осудят, и дальше я не хочу иметь с ним дел. Баста. Надо начинать новую жизнь. Если вы мне ее позволите начать, конечно, а не станете сейчас, например, стрелять.
- Не стану, - поднялся из-за стола Корсак. - Кушайте свой гаспаччо, вон его вам несут. И
