кабинета табурет. — Вот вы, значит, какой!..
Он прошел за стол и уселся в кресло.
— Присаживайтесь, присаживайтесь! — сказал он все еще стоящему у входа Ан-дрею. — Разговор у нас будет долгим…
Полуянов осторожно сел на жесткий и неудобный табурет.
— Вообще-то я не привык беседовать с кем-либо, когда мои руки скованы… — заметил он. — Может вы прикажете своим подчиненным снять с меня наручники?
Тонкие губы чекиста растянулись в усмешке.
— А вот это, мой дорогой юноша, еще надо заслужить. Заслужить честным и искренним признанием…
— И в чем, позвольте спросить, я должен признаться? — с деланным изумлением поинтересовался Андрей. — Впрочем… Давайте, спрашивайте, а я постараюсь отве-тить на ваши вопросы. Только я бы хотел знать: с кем я разговариваю.
— Вот это правильно! — кивнул чекист. — Люблю беседовать со сговорчивыми людьми!.. Я — лейтенант госбезопасности Листратов, исполняющий обязанности начальника Могилевского управления НКВД. Вы удовлетворены?.. Вижу, что вполне!.. — собеседник Андрея взял со стола ручку. — Ну, а теперь приступим к де-лу!.. Фамилия, имя, отчество, национальность?
— Полуянов Андрей Валерьевич. Русский…
— Год и место рождения?
— Город Берлин, Германская демократическая республика, двадцатое мая ты-сяча девятьсот восемьдесят третьего года.
— Что? — чекист даже привстал. — Какого года?
— Вы не ослышались! Тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
Листратов погрозил Андрею пальцем.
— Вы мне, молодой человек, здесь сказки не рассказывайте! Родились в тысяча девятьсот двадцать третьем году, в Берлине? Так и запишем! Кстати, а что там де-лали ваши родители?
— Отец там служил, — пожал плечами Андрей. — Только год вы все-таки неверно записали.
Листратов, не обращая на его реплику ни малейшего внимания, черкнул не-сколько слов в протоколе.
— Таким образом — вы из белоэмигрантского болота!.. — с удовлетворением вос-кликнул он. — И даже из самого Берлина… Любопытно!.. А как стали работать в не-мецкой разведке? С каким заданием сюда прибыли?
— Послушайте! — с возмущением сказал Андрей, глядя прямо в глаза допраши-вавшего его чекиста. — Ни на кого я не работаю, и тем более на фашистскую Герма-нию! У меня, на войне с ними, прадед погиб под Смоленском!.. А прилетел я сюда, как вы правильно поняли, именно на той черной машине, которую вы обнаружили в тридцати километрах отсюда. Только это не самолет! Это устройство способно перемещаться сквозь время! И прибыл я к вам из двухтысячного года…
— Хватит пороть чепуху! — закричал Листратов, ударив кулаком по крышке сто-ла. — Щенок! Ты меня что, за дурака держишь! Не на того напал!.. Да я, таких как ты!..
Он вытер платком побагровевшую физиономию, а затем раскрыл серебряный портсигар и закурил папиросу.
'Вот паршивец! — возмущенно подумал Виктор Николаевич. — Ведь врет, и не краснеет! И держится спокойно… не видно в нем испуга!.. Вид у него — действи-тельно несколько странный… и одежда тоже! Здорово его все-таки Генка описал! И ребят своих правильно нацелил на поиски… Если б не они — еще, может быть, ни один день провозиться пришлось!..'
— Хорошо! Вы мне не верите, — спокойно говорил тем временем Андрей. — По-верить в такое, разумеется, трудно! Но что вы скажете по поводу моих вещей? Ва-ши люди, конечно же, обнаружили их в том сарае, где нас задержали?
Листратов выпустил в потолок огромный клуб дыма, переваривая сказанное.
Вещицы были и впрямь чудные, особенно этот маленький магнитофон и кас-сеты к нему. Впрочем… В прошлом году, на Лубянке, ему показывали устройство не намного больших размеров, способное записывать звук, привезенное из Герма-нии. Чего только ученые не придумают!.. Вот, правда, содержимое кассет… Таких песен никому еще слышать, наверное, не доводилось! А на одной вообще — сплош-ные дикие вопли, да еще на иностранном языке!.. Фотоаппарат еще чудной… Экс-перты из технического отдела им сразу завладели, но результатов пока нет. Устрой-ство незнакомое, да еще с наполовину отснятой пленкой… Вдруг, — что интересное? Решили пока не рисковать с проявкой.
А вот обнаруженные у парня деньги, — действительно были необычные!
Листратов, в очередной раз, посмотрел на разложенные перед ним на столе купюры и мелочь. Везде двуглавые орлы, да и год странный — 1997-й. Хотя — деньги как деньги, если разобраться! Трудно, что ли, деньги напечатать при наличии соот-ветствующего оборудования?
Что касается изъятой у арестованного книги, на обложке которой были изо-бражены смазливый мужик при галстуке и рыжая девица, то год издания на ней стоял аж 1999-й. Листратов пролистал ее перед допросом, ради интереса. Сущий бред, что ни говори, да еще плюс ко всему герои ее — какие-то американские специ-альные агенты. Это тоже кое о чем заставляет задуматься…
— То, что у вас обнаружили, — неторопливо сказал Виктор Николаевич, затушив окурок в пепельнице, — представляет определенный интерес, но лично у меня осо-бых вопросов не вызывает. Германская разведка для того, чтобы нас попытаться ввести в заблуждение, и не такое придумает! Только напрасно это все! Наши спе-циалисты разберутся — что к чему… Вы мне лучше про цель своего прибытия по-подробнее расскажите и роли Елены Берестовой в вашей группе…
— Да никакой цели, — ответил Андрей. — Я к вам, между прочим, попал абсо-лютно случайно. И с девчонкой этой, Леной, тоже познакомился случайно. А что вашему племяннику морду набил, так это, извините, он сам напросился!.. Я сначала толком и не понял, что со мной произошло… только потом немного разобрался… Дело было так…
На этот раз Листратов слушал не перебивая. Как врет! Ну, как врет! Впрочем — времени в обрез. Надо заканчивать!
— И это все? — ласково поинтересовался он. — Все, что вы хотите рассказать следствию?
Андрей вздохнул.
— Ну, как мне вас еще убедить?.. Ну, давайте съездим в лес, поглядим вместе на аппарат… Только Берестову отпустите, пожалуйста. Ни при чем она, слышите! Ни при чем!.. Кстати, я могу узнать: где она в настоящее время находится?
Виктор Николаевич поднялся.
— Вопросы здесь задаю я! И решения принимаю тоже я! Вы же, Полуянов, или как вас там, я вижу, абсолютно не хотите говорить правду, и своим чистосердечным признанием хоть как-то облегчить свою судьбу…
С этими словами он нажал на кнопку звонка. Дверь открылась, и на пороге возник начальник конвоя.
— Чтоб через пять минут здесь был Юшков, — приказал ему Листратов.
— Слушаюсь! — чекист мгновенно скрылся за дверью.
Листратов задумчиво побарабанил костяшками пальцев по поверхности стола и закурил новую папиросу.
— Короче говоря — огорчили вы меня, Андрей Валерьевич, очень огорчили! Я надеялся, что мы найдем полное взаимопонимание, но вы… — он развел руками. — Не хотите вы нам помочь! А зря!
Он прошелся по кабинету из конца в конец, а затем, остановившись возле Ан-дрея, положил ему руку на плечо.
— Вы еще не передумали?
Полуянов мотнул головой.
— Ну нечего мне добавить, поймите ж вы, наконец!
— Мне жаль! — Листратов сильно сжал плечо юноши. — Вы об этом пожалеете!.. Сейчас я уйду, но мы еще встретимся… через некоторое время… Надеюсь, что тогда ты будешь немного посговорчивее…
