травмировать кисти рук, ступни, колени, локти, бедра или плечи. С юридической точки зрения все это зовется «легкими телесными повреждениями, не представляющими опасности для жизни», а практически этим однозначно завершается неприятный конфликт, в котором тот «сам напросился». Чем искреннее и усерднее вы будете отговариваться и отнекиваться «до», предупреждая всех о последствиях, тем чище останется ваша совесть и репутация после, когда агрессора увезут на рентген и гипсование.
Но, главное — работая по конечностям, мы не скованы в силе и технике риском убийства, и вольны от души применять полный арсенал приемов с полнейшей концентрации ей и всяческими «сбросами».
Справедливость и жизненность вышесказанного блестяще подтверждается анализом технической базы наиболее древних и уважаемых школ, например — Катори Синто-рю, Ягю Синкагэ-рю и некоторых других. Большинство их атак направлено отнюдь не в голову, а на руки, сжимающие меч. И не предплечья становятся главной мишенью, как это принято в спортивном кэндо, а именно кисти и кулаки, поскольку они-то и являются наиболее уязвимыми в краткий миг стычки. Приведу выдержки из перечня связок Ягю Синкагэ-рю, находящегося в знаменитом памятнике «Хэйхо кадэн сё»:
…взмахни мечом и нанеси удар ему по кулакам…
…и нанеси удар по кулакам…
…подшагни и нанеси удар по левому предплечью…
…нанеси удар по его рукам косым взмахом вверх…
…обратным движением наносишь удар по его руке…
Подобное перечисление можно продолжать до бесконечности, однако суть ясна — самыми эффективными (с прикладной точки зрения) являются атаки рук, держащих оружие, так как противник после этого для нас почти безопасен.
Но хорошему нет предела, а потому возможен еще более гуманный вариант, отменно работающий в случае нападения на вас с оружием — это разрушить, разбить само оружие, что гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
Особенно удобно перебивать всевозможные длинные предметы — мечи, шесты, палки. Против коротких и компактных разновидностей данный подход себя не оправдывает, наоборот — именно короткими дубинками удобнее всего лишать врага его оснастки. Разумеется, если вы гений нунчаку-дзюцу, то без труда со звоном выбьете финку из бандитских лап, но во всех остальных случаях лучше не рисковать и атаковать саму руку. Любимый же еще со времен Буслая всенародный дрын типа оглобли или черенка от лопаты перешибить можно — нужно лишь знать, куда наносить удар и какая часть собственного оружия подходит для этого лучше всего. В наиболее универсальной форме рецепт выглядит следующим образом:
Мы на тренировках не раз из спортивного интереса проделывали подобные фокусы, а на показательных выступлениях это было своеобразным «фирменным блюдом», — к вящей радости зрителей. Хорошая тяжелая нунчаку без труда перешибает или расщепляет на полоски отнюдь не бракованный черенок от лопаты, сделанный из чего угодно, кроме волокнистой, вязкой березы, ясеня или граба.
Введение небольшой дозы контроля над силой удара позволит не ломать костей, а попросту «отключать» ноги и руки в том случае, когда перед вами находится какой-никакой, а приятель, которому вдруг тараканы ударили в голову, слышать он ничего не желает и рвется в драку до победного конца. Массивы мышц бедра и плеча содержат достаточное количество уязвимых и крайне болезненных точек, удар в которые надежно шокирует соответствующую конечность, после чего злому сопернику остается только плевать в вашу сторону и выкрикивать бессвязные угрозы, теряя лицо и Ци. Вы же скромно и сочувственно удалитесь с ристалища, сокрушенно покачивая головой и повторяя про себя (можно вслух) чаньский афоризм:
Когда добрый человек
Проповедует ложное учение,
Оно становится истинным.
— имея в виду, разумеется, себя.
Или:
Иду я против топора,
В руке сжимая лом,
Как символ торжества добра
В его борьбе со злом.
До сих пор речь шла о совершенно свободных, реальных, пусть принципиальных и жестких, но вовсе не смертельных боях. Разница между двумя этими категориями баталий состоит не в технике или тактике поведения, а исключительно в нашем внутреннем отношении к происходящему и в оценке допустимости тех или иных действий.
Проще говоря, в случае настоящей угрозы здоровью и жизни вопрос допустимости и моральности перестает существовать. Тот, кто перед лицом нешуточной угрозы принимается просчитывать варианты и шансы, непременно будет разгромлен вдребезги, и притом моментально. Вспомните — ни один хищник не нападает на бешеную собаку или загнанную в угол крысу. Маленькая кошка, защищая потомство, способна обратить в бегство свору крупных дворовых псов, а почему? А потому, что в каждом из этих случаев полностью снимается проблема прогнозирования собственного будущего, и наши «гладиаторы» идут в последний и решительный бой без оглядки. Неважно, какая причина ввергла их в это состояние, — вирус бешенства или доведенное до предела отчаяние, но результат всегда один, и впечатляющий. История знает примеры такой одержимости в бою у азиатских хашишинов, само наименование которых подсказывает, что достигалась она употреблением гашиша, а также у скандинавских берсерков, сызмальства склонных к безумию. Но это все — суть беснование, темная сторона процесса. Подобный же, но вполне осознанный психологический режим достигался доблестными самураями в прежние века практикой дзенской медитации, без чего не стоило надеяться выжить в мясорубке нескончаемых войн.
Этой проблеме целиком посвящена великолепная работа Судзуки Тантаро «Дзен и фехтование», отдельные выдержки из которой уместно привести в завершение разговора о сражениях:
Достигая совершенства, фехтовальщик не обращает никакого внимания на личность врага или на себя. Он безразличный наблюдатель фатальной драмы жизни и смерти, в которой, однако, принимает самое активное участие.
* * *
Совершенный фехтовальщик избегает ссор и схваток. Схватка означает убийство. Как можно довести себя до того, чтобы убить ближнего? Все мы хотим любить друг друга, а не убивать.
* * *
Вовсе не самое лучшее — побеждать в каждой схватке. Самое лучшее — побеждать, не думая победить. Вот совершенная победа!
* * *
Ме (мею) — это такая деятельность, которая исходит прямо из глубины личности без помех все разделяющего интеллекта. Это действие происходит настолько прямо и незамедлительно, что интеллект не находит места, куда бы он мог влезть и разделить целое на части.
* * *
Достаточно малейшего ощущения страха смерти или ничтожнейшей привязанности к жизни — и ум
