Инспектор не хотел, чтобы ночь застигла его в пути, он показал нам хорошее место для лагеря и уехал. Правила парка запрещают ездить после наступления темноты.
Первым делом надо было позаботиться о львятах. Выбрав акацию покрепче, мы подвесили к суку блок и спустили клетки на землю. Львята уже три дня в заключении, их силы были на исходе, они апатично лежали в своих клетках, и окружающее их нисколько не занимало. Хорошо, что мы привезли общую клетку. Она просторна, удобна, без пола, ее легко переносить с места на место. В ней львята быстро придут в себя после трудной дороги.
Мы открыли вход в общую клетку, придвинули к ней клетки Эльсы-маленькой и Гупы и блоком подняли дверцы. В первый момент ничего не случилось, затем Гупа вдруг ворвался к Эльсе-маленькой, уселся на нее, и они стали лизать и «обнимать» друг друга, бурно радуясь свиданию. Освободившуюся клетку Гупы мы убрали и на ее место поставили тюрьму Джеспэ. Как только открыли дверцу, он молнией выскочил и, заслонив собой сестру и брата от возможных врагов, принялся ласково толкать и облизывать их. Как правильно мы поступили, поместив львят в такие клетки, которые позволяли им видеть друг друга. Пусть прутья прибавили львятам ссадин, но эти раны легче залечиваются, чем душевные. Ведь радостно, что львята после всех испытаний не утратили своего дружелюбного нрава. Если бы удалось дать им успокоительное, они возможно, обошлись бы и без ссадин. Но условия не позволили нам применить либриум, что же до других средств, то нам посоветовали их избегать — они могли бы подорвать сопротивляемость иммунной системы львят и помешать им быстро освоиться на новом месте.
Теперь нужно помочь львятам отдохнуть и отъесться после долгого поста. Мы положили в общую клетку козью тушу, попросили наших людей устроиться в сторонке и поставили лендроверы по бокам клетки, чтобы защитить ее от случайных ночных гостей.
К девяти часам вечера все было сделано, и мы приготовились лечь спать. Но Гупа никак не мог успокоиться, я слышала, как он ходит, как хрустят разгрызаемые кости. Утром я с удовольствием заметила, что от козлятины ничего не осталось, а львята возвратились в свои грязные «персональные» клетки. Видно, в незнакомом окружении они чувствовали себя в них надежнее. Но из-за этого мы не могли вытащить протухшее мясо.
А ведь придется держать львят в заточении, пока они не привыкнут на новом месте. Чтобы заманить их в общую клетку, мы положили туда свежего мяса. Важно было поменьше их беспокоить, и мы попросили всех не ходить без нужды к клеткам. Место для лагеря подобрали в полутора километрах от клеток, поставили там палатки, потом вернулись к львятам. Они по-прежнему сидели в своих грязных клетках, кишевших мухами. Тогда мы, невзирая на протесты жильцов, постарались хоть немного прибрать в их квартирах. Это оказалось непросто: львята рычали и били лапами, отстаивая свои крохотные владения. Нас с Джорджем мутило от зловония. Закончив неприятную операцию, мы вернулись в лагерь, чтобы искупаться и поесть горячего, впервые за последние четыре дня.
В это время приехал для переговоров инспектор со своей семьей. Администрация Национального парка любезно разрешила нам побыть со львятами, пока они не освоятся и не смогут сами о себе заботиться. Инспектор объяснил, что дичь для львят можно отстреливать только за пределами Серенгети, туда было километров шестьдесят. Он точно указал, где охотиться и каких животных разрешено убивать. Инспектор был очень приветлив, обещал нам всяческую помощь и почти весь день провел с нами.
Когда мы снова навестили львят, они уже лежали в общей клетке. Но какой у них вид! О проволочные стенки они царапались еще сильнее, чем о прутья транспортных клеток. Стоит немного задеть стенку, и ссадины снова кровоточат. А львята еще сгоняли лапами мух со своих болячек. Особенно пострадал бедный Гупа. Он и Эльса-маленькая сердито заворчали на нас. Зато Джеспэ встретил нас спокойно и даже позволил подергать стрелу, но извлечь ее нам и на этот раз не удалось.
Мы легли спать в машинах по бокам общей клетки и вскоре услышали, что явился один из местных львов. Его тявканье все приближалось. А потом мы увидели несколько силуэтов вокруг, в свете фар поблескивали глаза… Львята внимательно прислушивались, а мы пытались криками отогнать чужаков. Наконец все утихло. Я ласково заговорила со львятами, и они принялись за еду. Один львенок тяжело дышал, уж не начинается ли у него воспаление легких? Когда рассвело, я с облегчением увидела, что, несмотря на сильную росу, львята не простудились. Напротив, вид у них был довольный, желудки полны.
Утро выдалось довольно прохладное. Хотя мы обосновались в самой низкой части Серенгети (около тысячи двухсот метров), здесь было намного свежее, чем в лагере Эльсы. Накануне вечером мы накрыли клетку брезентом, теперь с восходом солнца сняли его. Вскоре стало припекать, отовсюду слетались противные мухи, они сплошь облепили львят. Бедняга Джеспэ одной лапой тер свои болячки, а второй обнимал Эльсу-маленькую.
После завтрака Джордж отправился за дичью. Я осталась со львятами и попробовала извлечь стрелу из бедра Джеспэ. Он позволял мне захватывать шкуру и дергать стрелу изо всех сил, но зубец сидел прочно. Уже пять недель он ходит со стрелой… И рана выглядит скверно. Но ветеринар советовал нам еще повременить с операцией. Надо ждать.
Мухи докучали все больше, львята метались по клетке, терлись головой о прутья, раздирая болячки. Наконец все сбились посередине, укоризненно глядя на меня. Даже в заточении, грязные и взъерошенные, львята сохраняли достоинство.
Я знала, что лучше Серенгети места для них не найти. Но природные условия здесь сильно отличались от того, к чему они привыкли. И большинство здешних животных им незнакомо. Даже львы другого подвида. Как-то они поладят, не будет ли споров из-за территории? Правда, дичи тут для всех предостаточно, и, возможно, здешние львы окажутся уживчивее, чем Свирепая.
Утро я провела около клеток, подбавляя в миски рыбьего жира и воды. Впервые за много месяцев появилась возможность поближе наблюдать за львятами. У Эльсы-маленькой клыки были раза в три больше, чем у ее братьев. Что это — ее особенность или нормальное отличие для полов? Ведь обычно охотится львица, и не исключено, что у нее клыки отрастают раньше, чем у самца. Естественно, у молодых животных это должно быть заметнее. Но утверждать что-либо определенное можно, только сопоставив черепа львов и львиц в поре созревания.
Часам к трем вернулся Джордж. Мы с ним обсудили, когда выпускать львят на волю. Хотелось бы подержать их взаперти еще день-два, чтобы получше подкормить, но нашествие мух вынудило нас отказаться от этого. Решили выпустить их сейчас.
Время было самое подходящее. В жаркие часы львята не так энергичны, значит, меньше риска, что они сразу бросятся наутек, и вряд ли они сейчас столкнутся с местными львами. Мы положили на землю между общей клеткой и рекой козью тушу и убрали одну из транспортных клеток, открыв таким образом выход. Сперва львята в испуге забились в дальний угол. Немного погодя Гупа недоверчиво обнюхал дверь, отступил, потом снова приблизился и опять отступил… Наконец он с важным видом вышел на волю и, не глядя на тушу, направился к реке. Он отошел метров на сто, остановился, постоял немного и снова зашагал не торопясь.
Джеспэ и Эльса-маленькая, прижавшись друг к другу, недоумевающе провожали его взглядом. Но вот Джеспэ тоже вышел из клетки и нерешительно двинулся к реке, поминутно оглядываясь на сестру.
Эльса-маленькая металась по клетке, вставала на задние лапы. Ей не терпелось присоединиться к братьям, но как это сделать? Наконец она нашла путь к свободе и быстро затрусила вдогонку за Джеспэ. Все три львенка скрылись в камышах. Внезапный дождь прикрыл их плотной завесой.
Глава четырнадцатая
МИГРАЦИЯ
Едва рассеялась серая завеса, как мы, вооружившись биноклями, принялись изучать место, где скрылись львята. Их нигде не было видно, но я радовалась, что они ушли прямо к реке, по крайней мере будут знать, где водопой.
Правда, здешняя река была не так красива, как наша в лагере Эльсы, но для львят вполне годилась. Чистая вода, тихое течение, и даже в самую сильную засуху здесь оставались беловатые лужицы. Среди
