— Боже мой, — прошептала Джейн Томас, оседая в кресло, стоявшее позади нее. Она прикрыла рот рукой, и ее зеленые глаза наполнились слезами. — Где она? — спросила она. Джейн не смотрела ни на Мендеса, ни на Диксона, она глядела в пол с таким выражением, словно от этого зависела ее жизнь. — Можно мне ее увидеть?
Диксон вздохнул.
— Мы собираемся отправить тело в Лос-Анджелес к окружному коронеру на вскрытие, но его еще не увезли. Может быть, лучше посмотреть на снимки с места преступления?
— Нет.
— Джейн!
— Я хочу увидеть ее. — Теперь она смотрела на Диксона так, что Мендесу стало интересно, какого рода отношения были между ними. — Мне нужно увидеть ее.
Диксон начал говорить что-то, но потом замолчал и посмотрел в окно. Тишина повисла в воздухе, как туман. Образ мертвой женщины всплыл в памяти Мендеса. Он хотел бы никогда не видеть ее, но это было его работой.
Наконец Диксон кивнул:
— Ладно. Но я предупреждаю тебя, Джейн, будет трудно.
— Тогда давай покончим с этим.
Все трое сели в седан, и Мендес отвез их в морг Оррисона. Никто ничего не говорил. Диксон сидел на заднем сиденье с Джейн Томас, но ни один из них не смотрел на другого, заметил Мендес, глядя на них в зеркальце заднего вида.
Служащий морга отвел их в обложенный желтой плиткой зал для бальзамирования, где на тележке в полиэтиленовом пакете лежала жертва убийства, ожидая отправки в город.
Диксон попросил его выйти, и он закрыл за собой дверь.
— Мы думаем, что она умерла незадолго до того, как мы нашли ее, — сказал Диксон. — Разложение хоть и минимальное, но есть.
Джейн Томас не сводила глаз с пластикового пакета.
— Показывай.
— Я хотел тебя подготовить…
— Черт, Кэл, показывай! — крикнула она. — Мне и так тяжело.
Диксон вскинул руки, будто обороняясь. Мендес расстегнул «молнию» и осторожно отвернул края пакета.
Джейн Томас прикрыла рот рукой. Бледность залила ее лицо.
— Это она? — спросил Диксон.
Она не ответила. Она стояла и смотрела на женщину, лежавшую в пакете, и молчала.
— Джейн? Это она? Это Карли Викерс?
— Нет, — наконец произнесла она еле слышно. — Нет. Это Лиза.
— Лиза?
— Лиза Уорвик, — сказала она и задрожала. — Она работала на меня.
— Эта женщина работала на вас? — спросил Мендес.
— Да.
— И одной из твоих клиенток не хватает.
Джейн не ответила. Она была в шоке, потом заплакала навзрыд. Кэл Диксон подошел ближе и положил руки ей на плечи, чтобы успокоить.
Мендес смотрел боссу в глаза.
— Три мертвы, одна пропала. Вы все еще считаете, что это не серийный убийца?
Диксон не стал медлить:
— Звони в Квонтико.
Ну и хорошо, подумал Мендес, потому что он уже позвонил.
Глава четырнадцатая
Винс Леоне захлопнул дверь машины. Звук показался ему слишком громким. Он взглянул на небо. Оно было насыщенного синего цвета, до рези в глазах. Он надел солнечные очки «Рэйбанс» и глубоко вдохнул стылый осенний воздух. Голову вскружили запахи Виргинии: торф, лес, скошенная трава.
В академии было полно народу. Молодые агенты шли туда, мчались сюда. Ветераны вроде него бегали по корпусам.
Футбол на площадках, залитых бетоном, обрывки разговоров, звук газонокосилки, отдаленный грохот стрельбы — все это осаждало его слух. Зрение, слух, обоняние — казалось, все чувства обострились. Может, все это из-за потребности впитать как можно больше жизни, а может, во всем виновата пуля, застрявшая в его голове.
Он вошел в здание, направился к лифтам, нажал кнопку «вниз». В кабину вошли попутчики. Двое повернули головы и посмотрели на него, потом отвернулись. Лица были ему смутно знакомы, но имен он не помнил. Он не слишком хорошо их знал — и они его тоже, как он подозревал, хотя его память до сих пор не восстановилась полностью.
Он догадывался, чт
Или, быть может, люди знали о нем — «А, это же тот парень, которому всадили пулю в голову, и он остался жив». Академия была маленьким сообществом, где все про всех знали, и как во всех маленьких сообществах, где все про всех знают, слухи тут распространялись быстро.
Лифт остановился, и большинство пассажиров вышли, направившись обедать или выпить кофе. Запах кофе, яиц и свиного жира ударил его в нос, словно кирпич, затем двери закрылись, и кабина продолжила свое медленное падение на двадцать футов вниз, к тому месту, которое агенты называли Национальным подвалом анализа насильственных преступлений.
Лабиринт офисов и конференц-залов во время Второй мировой войны был бомбоубежищем, укрытием для Гувера[13] и его друзей на случай ядерной угрозы. В Бюро решили, что будет уместно сослать отдел психологического анализа поведения и следственной поддержки в подвал без окон, в котором попахивало плесенью.
Замурованные в огромном склепе со своими делами — по расследованию самых отвратительных убийств и изнасилований, которые только происходили в стране, — агенты шутили (это был черный юмор, который помогал сохранить хоть какое-то здравомыслие), что живут и работают на глубине в десять раз большей, чем хоронят мертвецов.
Леоне вышел из лифта.
— Винс!
Он взглянул на своего коллегу, изумленного до крайней степени.
— Боб. Я не привидение.
— Господи, нет, конечно. Просто я удивлен, что ты у нас, вот и все. Что ты здесь делаешь?
— Насколько я помню, работаю, — ответил Винс, поворачиваясь в противоположном направлении.
Он вошел в туалет, в кабинку, и его охватил жар. От лекарств, а может, от нервов, украдкой подумал он. Его не было полгода.
Через пару кабинок кого-то тошнило.
Выйдя из кабинок, оба подошли к раковинам.
— Винс!
