– Вот и все, великие архонты! – устало, но с веселым видом объявил Навар.
– Сделали хорошо, – оценил Миний. – Вы заслужили награду. Забирайте инструменты, пойдете отдыхать.
7
Ночью Делия проснулась от неясного звука, словно пригрезившегося во сне. Она вопросительно уставилась глазами в темноту. Успокаивающее чувство оторванности от мирской суеты, которое так благотворно подействовало на нее вначале, вдруг исчезло. Появилось тревожное ощущение как бы близости какого-то постороннего, стоящего рядом и отделенного от нее лишь непрочной завесой темноты. Прохладный воздух нежилого помещения изменился. С непонятной встревоженностью больная явственно ощутила необычный для храма запах не то испорченного рыбьего жира, не то морских водорослей и как бы еле уловимое излучение теплоты чьего-то тела.
Она вздрогнула от легкого прикосновения к ее лбу. Будто летучая мышь задела ее своим легким крылом.
Следуя неясному побуждению, Делия поднялась с ложа, закуталась в одеяло и с тревогой в душе поспешно двинулась к выходу. Дверь оказалась открытой. За ней маячили внутренние колонны храма, чуть освещенные светильником, что еле тлел у нот розовой статуи.
«В храме люди! – решила больная, все более поддаваясь беспокойному предчувствию. – Но где они?».
– Ах!
Она чуть не упала, поскользнувшись. Наклонилась, протянула руку и быстро отдернула. Пальцы коснулись чего-то теплого, клейкого. И одновременно из полумглы неясно выступило бледное пятно с темными провалами глаз и рта и такие же бледные, бесплотные тени обнаженных рук, раскинутые на полу храма.
«Труп!.. Но чей?..»
Эти догадка и вопрос возникли одновременно с пронзительным криком, вырвавшимся из груди и звонко расколовшим тишину храма. Темные своды ожили, ответили тысячеголосым эхом. Храм Девы недаром славился своими акустическими свойствами. Целая гамма отголосков слилась в один мощный вопль, в котором ужас, поразивший женщину, прозвучал в многократно увеличенном масштабе. Это был нечеловеческий, оглушительно громкий призыв о помощи. Его сразу услышали стражники у ворот, патрули на улицах и дозорные на ближних башнях.
Послышались голоса людей, топот ног, лязганье железа.
– В храме кто-то кричит!
– Эй, стража! В храме тревога!
– К оружию!..
Гекатей одним из первых услышал страшный вопль, но не сразу догадался, что он издан человеческим горлом.
– Стойте здесь, – распорядился он, а сам кинулся прямо в храмовые ворота, сопровождаемый несколькими товарищами.
– Что случилось? Кто кричал?
В пристройке, где жили Мата и воспитанницы, замигали огни. Старшая жрица выскочила полуодетая, выбежали иеродулы с факелами. По колоннам храма и узорчатому фронтону забегали желтые полосы света. Тени за колоннадой сгустились и вздрагивали, подстегиваемые огнями. Вынырнули из тьмы испуганные, недоумевающие лица, фигуры бегущих людей. За периболом храма кто-то кричал диким голосом:
– К оружию, херсонесцы, Дева в опасности!..
Мата вместе с толпою воинов и храмовых женщин-рабынь подбежала к ступеням храма. Оттуда уже вышел Гекатей. Его лицо при багровом свете казалось страшным, перекошенным от боли и гнева. Он нес на руках окровавленный труп женщины.
– Моя мать… убита… – объявил он приглушенным голосом.
Мата оказалась рядом. Она выхватила из рук иеродулы факел и подняла его к лицу убитой.
– Очнись, Гекатей! – закричала она вне себя. – Какая это мать!.. Это же дежурная иеродула Ликия! Она должна была всю ночь поддерживать огонь в светильнике!.. О боги!..
Она отпрянула от убитой и завизжала в непобедимом страхе:
– Смотрите, смотрите!.. В груди Ликии таврский нож! Тавры!.. О олимпийцы!.. В храме тавры!
Теперь все увидели, что из груди трупа торчала рукоятка бронзового ножа.
Воины направили вперед копья и устремились в чернеющий провал храмового входа. Звучные своды отвечали им целым хором голосов. Гекатей передал труп Ликии рабыням, а сам в два прыжка очутился внутри храма.
– Помни, ты должен спасти Деву! – крикнула ему вслед Мата.
При свете факелов все легко убедились, что поющая дверь и замки на ней целы. Розовая статуя безмятежно улыбалась навстречу людям, но на нее никто не обратил внимания. Все были обеспокоены судьбой деревянного идола, запертого в заднем опистодоме. Кинулись в склад недорогих посвящений, его дверь была распахнута, а около порога лежала бесчувственная Делия. Ее подняли и бережно вынесли.
В складе все стояло на своих местах. Молодые воины опустили копья и недоуменно переглядывались.
– Выходит, что все в порядке. Дева в безопасности…
– Кто же убил Ликию?
