– Именем царя Савмака! – поднял руку Атамаз. – Отвечайте, что вам надо и почему шумите около святилища?
Воины, увидев Атамаза, оробели. Один вышел вперед и поклонился. Атамаз узнал в нем воина Иафага.
– Чего тебе, Иафаг?
– О стратег! Синдида держит взаперти невесту мою Пситиру, дочь Фения, торговца и ремесленника. Она с помощью Форгабака решила разорить Фения. Дом его опечатали печатями, а дочь Пситиру забрала к себе в храм Синдида. И все за те деньги, что отец Фения когда-то задолжал деду Оронта-откупщика. У них и расписка долговая.
– Неправда! – выскочила вперед Синдида. – Неправда! Я спасла дочь Фения от Форгабака, который давно имел ее на примете. А Фений сам согласился отдать Пситиру в храм как воспитанницу.
– Врешь ты, старая ведьма, ты выманила у него согласие угрозами, у тебя и расписка спрятана!
– Нет у меня расписки!
– А Пситира-то у тебя? – спросил Атамаз.
Синдида смутилась и словно съежилась под взглядом Атамаза.
– У меня… Она прислуживала на молениях и жертвоприношениях…
– Гм… А ты узнаешь свою невесту, Иафаг?
– Как же, узнаю обязательно!
– А ну, Синдида, зови сюда всех своих «козочек», мы полюбуемся на них! И Пситиру не забудь!
– Пситиру? – словно прозрела лукавая жрица. – Ты хочешь увидеть Пситиру? Для этого совсем не надобно звать всех девушек. Пситира укрылась у меня в эту страшную ночь по просьбе Фения. Мы все боялись этих взъяренных скотов!..
Она прикусила язык. Но Атамаз словно не слыхал ее слов.
– Я сохранила девочку, – продолжала жрица, – а сделать ее рабыней и не помышляла. Кто такое говорит, просто шутит. Мне нужна была помощница, а не рабыня. Старею я…
– Иафаг! Забирай свою невесту и веди ее домой. Фений будет благодарен тебе и скорее даст согласие на ваш брак!.. А для укрепления дружбы с ним передашь ему расписку, которую получишь сейчас от Синдиды. А ну?
Жрица не заставила себя ждать. Подавив вздох, она поспешно вручила Атамазу пожелтевший листок папируса.
– На, Иафаг! От этой расписки зависела судьба Фения и твоей невесты. Иди!.. Нет, постой! Надо разыскать Форгабака, этот хитрец давно заслуживает лютой смерти! Можешь сам и разделаться с ним!
– Я разыщу его! – ответил воин с решительным видом.
Отпустив Иафага, Атамаз закончил завтрак и поднялся из-за стола.
– Мне пора, – сказал он, – иду на площадь. Теперь я кормилец голодных. А вы гуляйте!
После его ухода Пифодор и Фарзой в обществе Зенона продолжали тянуть вино. Появились девушки. Они спели песню и сплясали. Глаза князя увлажнялись. После рабского весла его неудержимо тянуло к человеческим утехам. Он искал глазами ту, что так поразила его во время служения богине.
– Синдида, а где та, которая возлагала венки на алтарь богини?
Жрица вздохнула:
– Увы, ее уже нет в храме. Пришли ее знатные родственники и взяли девушку домой.
– Жаль.
– Не жалей, – подсказал Пифодор, – ушла одна, осталось еще десять. Погляди!
Грек, звеня серьгой в ухе, показал на девушек, что толпились перед ними.
3
На площади сгрудилась огромная толпа оборванных и изможденных людей, слышались жалобные выкрики, стоны вперемежку с гнусавым пением молитв. Все несчастные, отверженные, что не имели в Боспорском царстве пристанища и куска хлеба и ранее собирались около кладбища для молений единому богу, сейчас явились на площадь города и требовали, чтобы новый царь стал для них тем самым спасителем – сотером, – пришествия которого они так ждали.
– Новый царь Савмак – вот это и есть спаситель наш! Его прислал нам единый и великий бог. С помощью единого Савмак одолел Перисада и боспорских богачей.
– Савмак – сотер наш!
– Подождите, не спешите так называть его, – негромко шипели недоброжелатели, – посмотрим еще, каков он на деле! Друг ли простому и бедному люду или враг. Может, еще почище Перисада будет шкуры драть!
– Ой, смотрите! Что это такое? – воскликнула женщина с детьми.
Бывшие рабы, а сейчас царские воины с веселыми шутками (они только что поели и выпили) начали устанавливать на одной стороне площади невысокие столбы и прибивать к ним гвоздями поперечные шесты, как для вяления рыбы. Таких поперечин было водружено на столбиках не менее двадцати штук. Работали рабы очень быстро и искусно. На вопросы отвечали шутками или многозначительно отмалчивались.
– Для чего такие перекладины? – шептались люди в недоумении. – Никогда их раньше не ставили на
