Рамзи был неприятно поражен, узнав, что Лейла получила назначение в Порт-Саид. Он положил уведомление в карман и сказал, обращаясь к отцу Лейлы:
— Через два часа Лейла получит назначение в Каир. Этой инспекторше прикажут сверху. Таким людям нужно, чтобы на них, как на собаку, хорошенько цыкнули.
Когда Рамзи ушел, отец схватился за голову:
— Порт-Саид! Это невозможно! Все что угодно, только не Порт-Саид! — Он пристально посмотрел на дочь. — Это ты, наверное, сама попросилась в Порт-Саид?!
— Я просила назначить меня в Каир, — с невинным видом ответила Лейла. — Можешь спросить у Рамзи.
Рамзи вернулся не в полдень, как обещал, а только вечером. Он сказал, что все улажено. Лейла будет переведена в Каир, но только после того, как проработает две недели в Порт-Саиде. Заместитель министра твердо обещал.
— В таком случае лучше вообще отказаться от назначения, — заявил отец. Но Рамзи весьма решительно возразил, что в министерстве просвещения его очень ценят и не верить заместителю нет никаких оснований. Отказаться от этой работы — значит потерять целый год. К тому же это назначение не мешает их планам. В середине сентября, то есть за две недели до свадьбы, Лейла уже будет в Каире. А в Порт-Саиде она устроится очень хорошо, школа, в которую ее посылают, имеет свой интернат для иногородних преподавательниц.
Отец не дал окончательного ответа, сказал, что подумает. Приближалось первое сентября, а он все еще думал…
За несколько дней до начала занятий отец позвал Лейлу к себе.
— Ты хочешь работать в Порт-Саиде? — пытливо спросил он ее.
Девушка чуть не воскликнула: «Да, очень хочу, папа!», но вовремя удержалась. Сделав скучающее лицо, Лейла равнодушно ответила:
— Как скажешь, папа, так и будет…
— Ты будешь встречаться с теми… кто там живет? — спросил отец, не глядя на нее.
— Как ты скажешь, — механически повторила Лейла.
Отец в упор посмотрел на нее:
— Ты прекрасно знаешь, что я могу сказать и чего я хочу!
Лейла молчала.
— Жить будешь в школе. Махмуд может тебя навещать… Она — ни в коем случае! Никаких визитов! Из школы никуда не выходить! Понятно? — грозно спросил отец.
— Конечно.
— Ты понимаешь, что тебя ждет, если я узнаю, что ты ослушалась?
Лейла молча кивнула.
— Все, — заключил отец.
Лейла продолжала стоять. Отец, растерявшись, повторил:
— Все!.. Теперь иди, собирайся.
Лейла вышла из комнаты, не веря своему счастью.
Укладывая чемодан, Лейла со страхом прислушивалась к шагам отца: вдруг в последний момент он передумает или случится что-нибудь такое, что помешает ей уехать.
Это чувство не покидало Лейлу, даже когда она, высунувшись из окна вагона, разговаривала с Рамзи. Время тянулось нестерпимо медленно. Оно будто остановилось… Лейла нетерпеливо поглядывала на ручные часики. Слава богу, уже двенадцать… Двенадцать часов, а звонка все нет и поезд не трогается!
— Не бойся, Лейла, всего две недели, — успокаивал ее Рамзи. — Скоро ты будешь опять в Каире.
Наконец-то! Звонок, но почему же поезд стоит? Может быть, что-нибудь не в порядке? Видно, он никогда не тронется с места!
Но поезд все-таки тронулся. Лейла просияла.
— Я не боюсь! Я ничего не боюсь! — крикнула она в пространство.
Потом, словно вспомнив что-то, закрыла окно. Рамзи уже не было видно. Поезд набирал скорость.
Перевести Лейлу обратно в Каир оказалось делом не столь легким, как это представлялось доктору Рамзи. Вместо двух недель Лейла пробыла в Порт-Саиде больше месяца — до самого того дня, когда израильские войска перешли границу и стали продвигаться в глубь Синайского полуострова. Это произошло двадцать девятого октября 1956 года, а еще через двое суток Англия и Франция напали на Египет. Началась война.
Глава 25
И родник, преодолевая на своем пути все препятствия, с шумом ринулся вниз, нарушая зловещий покой мертвого царства разлитых вокруг болот. Он смывал по дороге древнюю, как сама египетская земля, блестевшую на солнце грязь, увлекал за собой застоявшуюся болотную воду и стремительно несся дальше, вперед, к морю!
Опять на его пути выросли скалы. Но это был уже не прежний родник, который мог лишь кропотливо размывать или обходить преграды. Могучий полноводный поток вступил в открытый бой со скалами. Под его мощным напором скалы не выдержали и с грохотом рухнули.
В квартире Махмуда все утро настойчиво звонил телефон, но дома никого не было. Лейла ночевала в школе, она часто там оставалась, Сана ухаживала за ранеными в госпитале, Махмуд ни свет ни заря ушел на военные занятия.
Когда Лейла открыла дверь, телефон все еще продолжал надрываться. Она сразу догадалась, что это звонят из Каира — отец или Рамзи. Хотела поднять трубку, но, вспомнив, что дала отцу слово не посещать Махмуда, ушла в другую комнату. Лейла плотно закрыла дверь и уселась на край кровати. Звонок был слышен и здесь.
Нет, она не желает разговаривать с ними. Заранее можно сказать, чего потребуют отец или Рамзи. Прикажут, конечно, немедля вернуться в Каир. Но Лейла больше не хочет приносить себя в жертву отцу или Рамзи, для которых она не более как вещь! Она не вернется в Каир. Никогда! У нее должно хватить мужества прямо и открыто сказать им «нет»!
Лейла направилась к выходу, но у самой двери в нерешительности остановилась. Телефон требовательно звонил: один звонок короткий, два длинных. Они даже перекрывают завывшую на улице сирену, возвещающую о воздушном налете.
Дом вдруг содрогнулся. Залп. Снова залп… Это зенитные орудия открыли огонь по вражеским самолетам. Зенитки бьют со всех сторон. И залпы их слились в один общий гул.
Лейла смотрит в окно. Потом переводит взгляд на небо. Затаив дыхание, она следит за вспышками разрывающихся снарядов. Вдруг вспыхивает огромный яркий факел и камнем летит вниз. Один подбит! С улицы доносятся ликующие голоса людей. Сердце Лейлы учащенно бьется. Лицо пылает. Ей тоже хочется кричать от радости. Но она, затаив дыхание, напряженно всматривается в небо.
А телефон не умолкает. Звонки заполняют всю квартиру. Они сверлят мозг, словно бормашина, и боль отдается во всем теле. Тупая боль, от которой можно сойти с ума. Лейла затыкает уши и выбегает вон из квартиры. Она бежит, не останавливаясь, до тех пор, пока в ушах не перестает звенеть звонок. Только тогда она останавливается и облегченно вздыхает.
Махмуд вернулся домой поздно ночью. Сел на диван, снял сапоги, ноги от усталости гудели, но был он весел и возбужден.
