особо надеясь, что нам откроют и что тут вообще кто-нибудь живет, я постучала. Так как дверь была деревянной, грохот разнесся должно быть до самого орехо-зуевского автовокзала. Тайка втянула голову в плечи и приготовилась к чему-нибудь страшному.
– Не боись, трусло несчастное, – подбодрила я. – Похоже, здесь действительно никто не живет, должно быть, этот дом под снос, а Вовины сведения малость устарели.
Но за дверью внезапно отчетливо послышалась какая-то возня, в квартире кто-то находился…
– Мамочка… – прошептала Тая, – помогите…
Глава двадцать четвертая
– Кто там? – послышался тихий женский голос.
– Здравствуйте, – от неожиданности очень бодро и уверенно заговорила я, – извините, что побеспокоили, мы…
Дверь вдруг распахнулась и нашим взорам предстала молоденькая девушка, в руках она держала блюдце со свечным огарком. Этого огонька вполне хватило, чтобы сразу рассмотреть практически копию Викиного лица и рыжие волосы, кое-как забранные в растрепанный хвост.
– Вас Вадик прислал? – произнесла девушка дрожащими губами. В неярком свете огарка ее лицо выглядело опухшим, как бывает, когда долго плачешь и плохо спишь.
– Вообще-то, мы из газеты, – протокольным тоном доложила подруга.
– Из какой? – растерялась девушка.
– «Серебряная башня», проводим социологический опрос на тему: «верите ли вы в существование жизни на Марсе»?
– Что-что? – губы девушки задрожали еще сильнее, а из глаз медленно выкатились две крупные слезинки.
– Извините, – мне стало как-то не по себе от этого темного дома и одинокого плачущего жильца с жалким свечным огрызком приклеенным к блюдцу, – у вас тут что, света нет?
– Нет, – шмыгнула она носом, – опять авария произошла, дом старый, тут часто такое бывает. Ничего… скоро починят… может, утром…
– А вы нас не впустите? – спросила Тайке. – Мы из Москвы сюда ехали, чтобы взять интервью…
– Какое интервью? – слезы из ее глаз теперь лились непрерывно.
– Мы журналисты из газеты «Серебряная башня», хотим узнать…
Господи, да про какую такую идиотскую башню она несет? Разве не видно, что у человечка со свечкой сейчас форменная истерика начнется?
– Так мы войдем? – весьма настойчиво уточнила я, и девушка посторонилась, утирая слезы тыльной стороной руки.
Мы протиснулись в крошечный коридорчик и остановились, не решаясь двигаться дальше в темноте.
– Заходите, – всхлипнула хозяйка, поднимая блюдце повыше, дабы стало светлее, – идите прямо, там комната.
И мы пошли прямо, и попали в комнату. По понятным причинам рассмотреть помещение не удалось. Бесшумно, будто призрак, девушка скользнула мимо нас, поставила блюдце на круглый деревянный стол, присела и разразилась бурными рыданьями. Мы потоптались в нерешительности, переглянулись в растерянности, Таиска откашлялась и строго произнесла:
– Так, девушка, давайте-ка прекратим размазывать сопли по столу, внесем ясность в ситуацию и расскажем, что случилось? Что стряслось?
– Я… я… я думала, вас Вадик прислал, – давясь и всхлипывая пробормотала она.
– Так, давайте-ка поясним, кто у нас такой Владик? Кого и зачем он должен был прислать?
Глаза привыкли к скудному освещению, я различила венский стул, какую-то табуретку и подтащила их к столу с намерением присесть и усадить боевую подругу, ибо, чуяло мое сердце, наш визит грозил затянуться дольше, чем на две минуты.
– Вадик мой гра… гра… гражданский му-у-у-ж! Он по-по-поехал в Москву, сказал, работу хорошую нашел, денег много заработает и вернется, – девушка всхлипывала, но потихоньку успокаивалась.
– Можно спросить, как вас зовут? – решила я уточнить на всякий случай.
– Аня.
М-да, значит, адресом мы не ошиблись. Мы с Тайкой тоже представились.
– Ну, так и что там с Вадиком? – поинтересовалась подруга. – Давно он подался на заработки?
– С месяц назад…
– И пропал? – ахнула я. – А вы в розыск…
– Да нет, с ним все в порядке, – шмыгнув носом, Аня ладонями вытерла слезы с лица, – он звонил три… нет четыре раза, а потом я ему позвонила на мобильный, а ответила какая-то женщина… она вдруг начала меня обзывать по-всякому… – в ее голосе снова послышались слезы. – И больше он не звонил… и сколько раз я пыталась дозвониться – абонент заблокирован…
Ну, еще бы не был абонент заблокирован, абонент либо женат, либо нашел себе столичную зазнобу, а эту дурочку бросил тут.
Неожиданно вспыхнул свет, видать устранили проблему электроснабжения этой декорации из фильма ужасов, и при полноценном освещении мы рассмотрели то, чего в потемках не разглядели: Анечка была довольно сильно беременна. Тоненький свитерок цвета тухлого болота обтягивал весьма внушительный живот, который по определению не могла иметь просто так, для красоты такая худенькая девушка, ежели, конечно, девушка не болела рахитом, водянкой или еще чем-нибудь эдаким. Я подняла взгляд и, как следует, рассмотрела ее лицо при ярком свете. Выглядела Анечка… как бы это выразиться? В общем, краше в гроб кладут.
– Твои родители в курсе, что ты здесь, одна и в таком положении?
Она отрицательно качнула головой.
– Не в курсе?! – изумилась Тайка. – И даже не знают, что ты здесь, в этом Орехове?
Снова молчаливый отрицательный ответ.
– А почему?
– Если мама узнает, что я забеременела, она меня убьет, – очень тихо произнесла Аня.
– А сколько тебе лет? – я со всей пристальностью рассматривала это хрупкое несчастное создание.
– Шестнадцать, – едва слышно прошептала она.
М-да, ни фига себе.
– А в Москве или Подмосковье у тебя есть какие-нибудь родственники? – наводящими вопросами я хотела вырулить на Вику.
– Сестра живет в Москве с мужем, – Аня опустила голову и еле шевелила губами.
– А она знают?
– Нет…
– Почему?
– Если Вика обо всем узнает, она расскажет маме и тогда она меня точно убьет.
– А на что ты живешь? Чем питаешься? – я обвела взглядом убогий интерьер.
– Немного денег у меня осталось, еще соседи помогают… – голос опять начал срываться на слезы.
– Так, погоди, только не плачь, – я вообще с трудом выносила чужие страдания и рыдания. – Что же получается, ты встретила Вадика в Шу… где-то у себя дома, он наобещал тебе с три короба, сделал ребенка, привез сюда и тут бросил?
Утвердительный кивок и слезы по щекам в три ручья.
– И ты ушла из дома и маме ничего не сказала?
– Угу.
– И что думаешь делать дальше? – поинтересовалась Михайловна.
– Не зна-а-а-а-а-аю! – и опять рыдания.
На размышления мне понадобилось секунд тридцать.
– Ань, успокойся, вытри слезы и собирайся, поедешь с нами в Москву, поживешь у меня, пока не решим, что делать. Живу я одна, вернее с собакой и вот этой, рядом сидящей подругой, квартира небольшая, но места всем хватит.
