Храп из-за угла сделался несколько громче. Я покашляла и повысила тон:
– Начнем с того, что вы увидели, как мимо вас проходит Артем. Попытайтесь вспомнить все-все подробности. Каким он был? Сердитым, расстроенным, испуганным? Шел он быстро или медленно?
– Довольно быстро шел, – добросовестно принялся восстанавливать детали Витя, – выглядел сердитым и очень расстроенным. Он даже сломал две сигареты, потом поискал по карманам зажигалку, чертыхнулся и попросил у меня.
«Что ж, – подумала я, – вполне подходит под логичное описание расстроенного ссорой мужчины, решившего уехать, чтобы его „зазноба“ успокоилась и прекратила истерить».
– А сколько времени прошло, когда вслед за Артемом вышла Валентина?
Храп в углу сделался и вовсе безобразно громким. Пришлось постоянно громко кашлять, как законченный туберкулезник, дабы заглушить эти позорные звуки.
– Где-то немногим больше получаса.
– И вот теперь очень подробно опишите проходившую мимо вас Валентину. Очень-очень подробно.
– Ну, она тоже выглядела сердитой, расстроенной…
– Начните с того, как она вообще выглядела. Что на ней было надето?
– Кожаное пальто, такое длинное, до пола, черное, с красными меховыми вставками и высоким воротником, сапоги на высоких каблуках, черные очки.
– А прическа? Какая у нее была прическа?
– Да как всегда, пышные такие белые волосы.
– Распущенные?
– Куда?
– По плечам! Или собранные?
– Распущенные…
– Если я правильно понимаю, вы увидели некого человека, одетого в длинный кожаный плащ, сапоги, черные очки и решили, что это Валентина? С чего вы это взяли?
– Потому что такого плаща больше не у кого нет, только у нее был. Меня жена как-то раз замучила, когда приезжала ко мне сюда и увидела Валентину в этой штуке, спроси, мол, где она такую красоту взяла. Ну, я взял, набрался наглости и спросил, где можно такое купить? Она так засмеялась на мой вопрос, что даже решила ответить, сказала, что это нам все равно не по карману, что плащ сшил очень известный дизайнер специально только для нее. И больше такого ни у кого нет.
– Х-м-м-м… – задумчиво промычала я. Храп из-за угла становился совсем уже неприличным. – Значит, вы, глядя только на плащ, волосы, очки и сапоги решили, что мимо вас идет Валентина?
– Ну а кто же? – искренне удивился охранник. – Вот только я думаю, что у нее с сапогами какая-то проблема приключилась.
– Какая проблема? – больше всего на свете мне хотелось, чтобы моя нога каким-то образом удлинилась, загнулась за угол и как следует врезала по бессовестно храпящему и причмокивающему в сладком сне «детективу».
– Она прихрамывала.
Меня словно кипятком ошпарили.
– Прихрамывала?! И сильно?
– Ну да, прилично.
– А на какую ногу?
Охранник призадумался.
– Кажется, на правую.
В моих мозгах загремел целый салют.
– А когда Артем проходил, он не прихрамывал?
– Артем? – Виктор удивленно взглянул на меня. – Да нет, ему-то с чего, он же каблуков не носит, а у нее явно что-то с каблуком стряслось.
В углу госпожа Ливанова что-то счастливо залепетала во сне, и мне захотелось расквасить ей нос.
– Скажите, вы абсолютно уверены, что Артем как ушел, так больше не возвращался? Может, вы отходили куда? Просто отвлеклись и не заметили?
– Нет, он не возвращался, я абсолютно точно уверен, я никуда не отходил и ни на что не отвлекался. В этот день у меня сломался телевизор, не было ни книги, ни газеты, поэтому делать было нечего, и я просто сидел и смотрел по сторонам.
Горячо поблагодарив охранника за помощь, я заглянула за конторку. В углу, сидя на корточках, дрых Таюс Афинский. Я наступила ей на ногу, потрясла за плечи, подергала за челку, потом за нос и только тогда она соизволила проснуться.
– Кто здесь?! – перепугано воскликнула сплюшка. – Где я?!
– Вставай! – сердито прошипела я. – Петушок пропел давно! Пошли домой, горе луковое!
– Ох, Сена, как же ты меня напугала! – она поднялась на ноги. – Злодейка ты, Сена! Нехороший человек!
Глава девятнадцатая
На утреннюю прогулку Лаврентия повели вдвоем. Выгуливать пупса решили в школьном дворе. Отпустили сладкого с поводка, он помчался к своим четверолапым товарищам, мы же с подругой, не пожелав присоединиться к компании сонных собачников, остановились в сторонке и занялись умственной деятельностью. Первый вопрос озвучила подруга:
– Ты что-нибудь вообще понимаешь?
– Пытаюсь изо всех сил.
– Если он ушел и больше не возвращался, то сам собой напрашивается ответ: у Артема был сообщник, который вышел из квартиры под видом Валентины. Таким образом, он отвел от себя подозрение и выиграл бы уйму времени, если бы мог предсказать наше с тобой появление, – Тая задумчиво наблюдала за резвящимся в собачьем сообществе Лаврентием.
– Не сходится. Видишь ли, охранник сказал, что Артем выходил твердой походкой, не хромая, а «Валя» прихрамывала. Если ты вчера обратила внимание, Артем хромает. Какой напрашивается вывод?
– Валентиной нарядился сам Артем? А кто же тогда вышел в виде Артема? Чертовщина какая-то получается!
– Может, у него есть брат близнец? – осенило меня. – Тогда еще хоть как-то можно связать концы с концами!
– А что, это мысль! – оживилась Тая. – Надо обязательно провентилировать этот вопрос! Какие у нас планы на сегодня? Что запланируем?
– Предлагаю съездить домой к Олесе и пообщаться с ее мамой. Узнаем, состоялись ли похороны и что там с завещанием. Дай-ка мобильник, позвоню ей.
– Сена, – подруга нехотя полезла в карман, – сейчас мобильниками обзавелись даже самые отсталые слои населения, даже самые распоследние индивидуумы, кроме тебя. Почему ты до сих его пор не купишь?
– Да как-то все не срастается, – я взяла аппарат и стала набирать Олесин номер. – На хороший денег нет, а плохой не хочу. И, кстати говоря, не все-все-все индивидуумы обзавелись мобильниками, у нашего Конякина его нет, например.
– А он вашему Конякину и ни к чему, он же марсианин, общается телепатически.
– Да? – ответил сонный голос Олеси.
– Привет, это Сена, – зачастила я. – Олесь, как ты смотришь на то, если мы с Таей сегодня приедем к вам в гости?
– Нормально смотрю, – пробормотала она, никак не делая просыпаться.
– А мама дома будет?
– Да, будет.
– Ну тогда, как буду с работы выходить, звякну и ты расскажешь, как к вам добраться, лады?
– Лады, – Олеся зевнула и отключилась со связи.
На работу я прибыла в бодром состоянии души и тела, вот что значит как следует отоспаться. Хотелось писать, творить и ваять, особо душу грело то, что на дворе пятница, последний, так сказать, трудовой день
