– Что ты обнаружил? – улыбнулся юноша. Пес пару раз тявкнул и подбежал к неприметной ямке. Подойдя следом, Ирвин удивленно воскликнул:
– Ой!
Дно ямки выстилала свежая травка, на этой мягкой подстилке спал некто пушистый ярко-розового цвета.
– Ты только посмотри, Пилат! Какая замечательная зверушка!
Ирвин присел на корточки, разглядывая зверька, а Пилат сосредоточенно принялся его обнюхивать. А зверек вдруг открыл огромные глаза небесно-голубого цвета и неожиданно произнес:
– А вот за «зверушку» можно и по физиономии получить.
– О… извините… – опешил Ирвин. – Вы умеете говорить?
– Я еще и петь умею, ну и что? – незнакомец потянулся и сел.
Он был чем-то похож на небольшого медвежонка, голубые глаза занимали главное место на симпатичной мордочке, и в них светился проницательный ум. Вот только из-за густой ярко-розовой шерсти незнакомец казался игрушечным.
– Ты, вообще, кто? – незнакомец с интересом разглядывая юношу.
– Я Ирвин из Антары.
– А что за охламон с тобой?
– Это мой пес, его зовут Пилат, он добрый и не кусается.
– Здоровый какой, на нем кататься можно.
Из травы незнакомец извлек небольшой мешочек, развязал его, вытащил ножичек, волосатый корень и принялся деловито его чистить. На пушистых лапках незнакомца оказались довольно длинные загнутые когти, очень крепкие на вид.
– А вы, извините, кто? – спросил Ирвин.
– Я сроут.
– Это имя такое?
– Нет, у нас нет имен, просто сроут и все, – спокойно и благородно. – Он очистил корень и, отрезав кусочек, стал задумчиво жевать. – Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Как знаешь. Вы куда-то идете, или просто так гуляете?
– Идем, – юноша присел на травку, рядом тут же развалился Пилат, обрадованный привалом, – ищем зачарованную страну Шандолу. Вы случайно не знаете, где она может быть?
– Понятия не имею, даже никогда не слышал о ней. Вы что ж, идете наугад?
– Получается, так.
– Забавно, – доев корень, сроут достал из сумочки еще один.
– А вы куда идете?
– Своих ищу.
– Вы потерялись?
– Нет, меня ураган унес.
– ???
– Мы собирались устроить маленький праздник и приготовить специальное блюдо, для которого нужны вот такие корни, и я отправился их собирать. Тут, среди бела дня и ясного неба, налетел какой-то глупый смерч, подхватил меня, понес и вот – результат. Теперь даже не знаю, где нахожусь.
– Вы почти в двух днях пути от Антары.
– Это мне совершенно ни о чем не говорит.
– Хотите пойти с нами? Мы будем искать Шандолу, а вы своих.
– Вполне возможно.
Закончив трапезу, сроут убрал ножик в сумочку и выбрался из ямки. В полный рост он был гораздо больше, чем казался.
– Вы такой красивый, – улыбнулся Ирвин, разглядывая сверкающего на солнышке сроута, – такой розовый.
– Мы бываем еще и желтыми, но розовый, естественно, лучше. Слушай, а почему твой приятель все время молчит?
– Он вообще редко лает.
– А что, кроме лаянья он больше ничего не умеет?
– Ну, еще лапу подает.
– Блестяще. Я не в этом смысле, я спрашиваю, почему он ничего не говорит?
– Это же собака, они не умеют говорить.
– Глупости, все умеют, – сроут аккуратно стряхнул с себя травинки. – Хочешь, я его научу?
Юноша недоверчиво улыбнулся.
– Напрасно сомневаешься. Так хочешь или нет?
– Но это же невозможно.
Сроут вздохнул и снова полез в свой мешочек. Он извлек маленький узелок, развязал его, достал кусочек сахара и протянул юноше.
– На, дай ему сам, а то вдруг цапнет.
– А что это?
– Не бойся, не отравлю.
Сроут убрал узелок обратно в мешочек, а Ирвин протянул сахарок Пилату. Пес с подозрением его обнюхал и слизнул с ладони.
– И что теперь будет?
– Увидишь. У тебя случайно попить ничего нету?
– Есть.
Ирвин достал плетеную флягу и протянул ее сроуту.
– Замечательно! После этих корешков все время пить хочется, но зато они очень вкусные и питательные, даром, что выглядят гадко.
– Послушайте, но ведь не может быть, чтобы из-за какого-то кусочка сахара собака заговорила. Это невозможно.
– Опять ты за своё? Нельзя быть таким нудным, девушки любить не станут. Возьми, – он протянул юноше флягу. – Интересно, ну где же я нахожусь и как мне попасть домой?
– Мы постараемся вам помочь…
– Ага, помощник! Кто бы нам помог! – Голос у Пилата оказался высоким и ломким.
Раскрыв рот Ирвин уставился на свою собаку. Пес сидел, склонив голову набок, и поглядывая то на юношу, то на сроута.
– Пилат… – прошептал Ирвин, – а еще что-нибудь скажи?
– Не волнуйся, я сейчас все скажу всё, что я о тебе думаю!
– Потрясающе! Поверить не могу! Ты умеешь говорить! Сроут, что вы ему дали? Что это было?
– Все тебе надо знать, это секрет.
– Мой пес может говорить! Как я рад!
– А уж как я рад! Теперь я все могу тебе высказать! – заявил Пилат. – Помнишь, помнишь, как ты меня отмутузил за то, что я съел какую-то подозрительную смесь непонятно из чего?
– Это был мой ужин, – возмутился Ирвин. – Из-за тебя мне пришлось лечь спать голодным.
– Какой-то бурды пожалел для друга! – не слушал его пес. – А вот это еще: «Эх ты, Пилат, ничего ты не пронимаешь в искусстве!» Ты в костях и мясе ничего не понимаешь, я тебя хоть раз упрекнул за это? А день рождения? Ты помнишь мой день рождения? Что ты мне подарил? Ошейник!
– Но я всегда думал, что это нравится собакам, что ошейник – знак отличия пса, имеющего хозяина от дворняги…
– Знак отличия! А ты сам его носить пробовал? Попробуй, узнаешь! А вот еще, ты помнишь, как…
– Сроут! – взмолился юноша. – Вы не могли бы сделать так, чтобы он опять замолчал?
Сроут покачал головой:
– Нет, не могу, теперь уже всё, процесс необратим.
