— Эти парни ждали меня каждое утро. Я бываю очень пунктуальной. Думаю, для них мое появление было замечательным началом рабочего дня.
Пилот решил взять быка за рога.
— Я бы хотел пригласить вас поужинать. Что скажете?
Она смерила его оценивающим взглядом.
— Вы для меня чересчур опытны, — заявила она.
Он расплылся в глупой улыбке.
— Почему вы так думаете?
— Умеете обращаться с женщинами. Все отрепетировано. Ужин при свечах, немного тихой музыки, доверительная болтовня, а потом все кончается постелью.
— Я вовсе не такой! — неискренне запротестовал он.
— Надеюсь, — сказала она с сомнением. — Но все равно — в ближайшие дни я занята.
— О, ждать я умею! — воскликнул он. — Что скажете насчет «У Базилио»?
Она поморщилась.
— Там все время пахнет подгоревшими оладьями.
— А «Самовар»?
— Слишком шумно. К тому же там полно студентов.
— «Золотой чайник»? — предложил он.
— У вас что, туго с финансами? — спросила она.
— Тогда «Звезда Куду»?
Вернулся стрелок. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы оценить благотворные последствия антиалкогольной процедуры: он посвежел и подтянулся, его движения стали плавными и размеренными, а из глаз исчезла вампирская краснота.
— Так что, мы договорились, Дайна? — И пилот накрыл ее руку ладонью.
Стрелок посмотрел на него с плохо скрытым восхищением.
Дайна склонилась через стол и сказала доверительным голосом:
— Дом, может, мне не следует этого говорить, потому что вы мне нравитесь таким, как есть… Но все же, пожалуй, скажу.
— Я весь внимание, Дайна, — ответил он, слегка удивленный.
— У вас ширинка расстегнута.
— Серьезно? — он непроизвольно посмотрел вниз и покраснел.
Стрелок закашлялся, изо всех сил пытаясь скрыть рвущийся из него смех. Красный, как рак, Эстрози послал ему ненавидящий взгляд.
— Ну, пожалуй, пора выдвигаться, — выручая товарища, произнес стрелок. — Хотите, я дам вам шлем наблюдателя, Дайна?
— При одном условии. Если не станете палить в бедных птиц и после врать, что разнесли целый отряд партизан.
Стрелок рассмеялся и подал ей руку. Теперь, когда от него не несло, как от перегонного куба, он казался вполне милым парнем.
Они вышли из здания и уселись в колесный кар. У пилота было лицо ребенка, у которого отняли игрушку. Он приложил ладонь к сенсорной панели, компьютер щелкнул, загружая нужную программу движения, и они покатили. Дайна не обращала на разобиженного вояку никакого внимания. Она устроилась на заднем сиденье, в нарушение инструкции свесив ноги за борт, улыбнулась, достала бутерброд и впилась в него зубами.
Брук стоял на небольшом плацу из утрамбованного щебня. Рядом в строю замерли другие новобранцы — высокие и маленькие, худые и не очень; на лицах застыло одинаковое глупое выражение настороженного ожидания — прямо-таки наглядное пособие на тему «учись, сынок, хорошо, а не то попадешь в армию». Застывшие фигуры поражали своей неестественностью — какая-то карикатура на военный строй. Несмотря на утренний кросс, большинство будущих пехотинцев выглядели помятыми и сонными.
Старший сержант Вирон — живое воплощение старших сержантов всех стран и времен, а именно — краснорожий, коротконогий и горластый, страшно вращал налитыми кровью глазищами; взгляд его был подобен взгляду Горгоны: поймав его, несчастные забывали дышать и вместо молитвы мысленно повторяли пункты устава о недопустимости телесных наказаний.
Часть его высказываний из-за акцента уроженца Гатри и поврежденной в боях челюсти так и осталась для Брука тайной. Например, слово «офицер» сержант произносил как «овизер». Он также придавал своеобразный шик словам «сволочь» и «капитан», произнося их как «свогач» и «ктэн».
— Значит, так, быдло, — начал он деловито. — Сейчас будете слушать овизера ктэна Твита. Зарубите себе на носу, что овизер после сержанта — самый важный вещь на свете. Стоять перед ним так, будто у вас понос и недержание. Поняли, сволочи?
Это было первое напутствие, которое новобранцам предстояло накрепко усвоить. Старший сержант также любезно сообщил, что до лагеря «барахтался в самом что ни на есть дерьме, и на таких уродов, как вы, насмотрелся досыта».
Новобранцы проглотили и это.
По одну сторону от строя находилась столовая, откуда их только что вывели, по другую — гравийная дорога, по которой привозили пополнения. А прямо впереди, на стене барака за баррикадой из мешков с песком был укреплен большой щит, и на нем красовалась огромная вербовочная афиша Объединенных сил: группа устрашающего вида бойцов в камуфляже, с ног до головы увешанных оружием, форсирует водную преграду. Козырьки кепи отбрасывают тень на сосредоточенные, мужественные лица; бойцы застыли в сокрушительном порыве, рукава закатаны, бугрятся мышцы, во все стороны летят брызги грязи; стволы, антенны и мокрые подсумки озарены лучами солнца.
Глядя на афишу, Брук подумал, что, наверное, на ней была изображена какая-то другая армия, не та, в которой он оказался. Как-то не слишком верилось, что окружавшие его городские отбросы имеют шансы превратиться в таких вот суперменов. Разве что им нарастят мышцы, выпрямят ноги и спины, а потом добавят в лысые головы немного мозгов.
Новобранцы молча стояли под палящими лучами раскаленной добела звезды под названием Лаури. Пот стекал по напряженным лицам, и капли его мгновенно высыхали на горячем красном щебне. Наконец, скрипнула дверь барака. Позы новобранцев стали еще напряженнее. На плац вышел капитан в полевой форме. Он был молод, высок ростом, с усталым лицом и коротко подстриженными светлыми волосами. Загар очень шел к его вылинявшему тропическому комбинезону.
— Ми-и-и-р-р-а! — проорал старший сержант. Этот зловещий вопль, напоминавший предсмертный крик раненного в сердце пацифиста и на деле означавший требование расправить грудь и прижать руки к бокам, впоследствии не единожды являлся новобранцам в страшных ночных кошмарах.
С глухим стуком каблуков взвод выпятил животы и подбородки.
Капитан медленно подошел к строю, остановился. Ряд наградных колодок на его груди сверкнул ярким бликом. Кто-то на правом фланге не выдержал, почесал нос. Кто-то чихнул. Капитан неодобрительно взглянул на старшего сержанта. Строй притих. Стало слышно, как за палатками глухо взрыкивает мотор броневика и как с шумом льется вода на кухне.
— Приветствую вас в 5-м батальоне приема пополнений, — произнес капитан звучным, с легкой хрипотцей, голосом. — Я капитан Твид, куратор вашего взвода. Моя задача состоит в том, чтобы каждый из вас занял то место в Объединенных силах, которое наиболее полно соответствует вашим склонностям и состоянию здоровья. Вы пробудете здесь чуть больше двух месяцев. За это время вы пройдете курс специализации, программа которого будет зависеть от места вашего назначения.
Он замолчал и оглядел строй, словно ожидал какой-то реакции на свои слова. Потом заложил руки за спину и продолжил:
— Как вам уже известно, территориальная целостность республики Менген под угрозой. В стране действуют силы, которые пытаются дестабилизировать обстановку. Предпринимаются меры для мирного разрешения конфликта, а пока правительственные войска ведут войну с инсургентами. В нашу задачу входит предотвращение геноцида мирного населения, а также обеспечение гуманитарных мероприятий. Ввиду этого
