– Да, конечно, – пробормотала Изабель, несмотря на острую боль, пронзившую ее сердце при мысли о том, что, судя по всему, Джастин так и не сумел избавиться от любви к другой женщине. – Да, милорд, я понимаю вас.
Он протянул ей руку.
– Тогда пойдем. Мне хочется показать тебе старые казармы, а потом мы должны вернуться и подготовиться к вечернему празднику.
Воздух был напоен прохладой ранних сумерек. В большой зале царили шум и суета, всегда предшествующие праздникам. Джастин удалился в свой рабочий кабинет вместе с Кейном, намереваясь обсудить все, что происходило в имении в отсутствие хозяина, а сэр Кристиан предложил Изабель прогуляться по саду, разбитому в стенах замка.
– Я полагаю, вы с нетерпением ожидаете возвращения в Брайарстоун завтра утром, не так ли, милорд? – поинтересовалась девушка, когда они присели на небольшую скамеечку под раскидистыми ветвями старого дуба.
– Да, это очень славно – снова оказаться дома, – отозвался он. – Брайарстоун – замечательное имение, да и замок считают одним из старейших во всей Англии. Его строительство было завершено в 1025 году со дня Рождества Господа нашего, а во времена Вильгельма Завоевателя[10] замок считался поистине неприступной твердыней.
– Вы, должно быть, гордитесь тем, что являетесь владельцем такого великолепного имения, – заметила Изабель.
Он кивнул.
– Думаю, второго такого не найдется. Ведь Брайарстоун – убежище для всех обездоленных и несчастных. Никто из живущих в Брайарстоуне не может похвастать благородством происхождения, изяществом манер или глубиной знаний. Люди, что трудятся там, – народ неотесанный, и все же мы снимаем такие превосходные урожаи, что посредники в Лондоне нередко готовы драться за право продавать дары наших полей. Три года назад к моим владениям прибавилось еще три тысячи акров земли, и я думаю, в нынешнем году урожай будет не менее чем в два раза выше, чем тогда. Пока что удача сопутствует нам.
Внимание Изабель привлекло мимолетное упоминание о посредниках и лондонских рынках. Что это за посредники? – хотелось ей спросить. Она была лично знакома практически со всеми барышниками и дельцами Лондона и провела с ними долгие часы, подробно обсуждая детали финансовых операций. Изабель открыла, было, рот, готовясь пуститься в рассуждения об ожидаемых в этом году ценах на хлеб. Это всегда казалось ей достаточно занимательной темой, однако сэр Кристиан заговорил первым:
– Разумеется, всем этим я обязан Джастину. Едва ли без него мои дела шли бы столь же прекрасно, несмотря на щедрую помощь эрла Сирского и владельца Гайра.
– Джастину? – Изабель так изумилась, что по спине ее пробежали мурашки.
– Да, именно Джастину. Я скажу вам чистую правду, миледи. Поверьте, я попросил вас прогуляться со мной вовсе не ради того, чтобы насладиться вечерней прохладой. Я хочу рассказать вам о Джастине. Все эти годы он был моим лучшим другом, и мне просто необходимо, чтобы в браке с вами он был счастлив. Пока вы еще не знаете его так хорошо, как я, но Джастину уже выпало на долю жестоко страдать по вине женщины, которую, как ему казалось тогда, он любил, и мне было бы больно снова видеть его муки. Едва ли вы намереваетесь оскорбить его чувства. Впрочем, быть может, если я немного расскажу вам о Джастине, вы станете лучше относиться к нему.
– Но я ведь и так очень хорошо отношусь к нему, – прошептала Изабель, испытывая одновременно и ужас, и смертельное смущение.
– Дорогая моя леди Изабель! – быстро откликнулся сэр Кристиан, и девушке показалось, что голос его потеплел. – Я вовсе не хотел сказать, что вы нелюбезны с ним. Право же, разве вы не доказали свое хорошее отношение, согласившись стать женой человека, с которым почти незнакомы, лишь для того, чтобы спасти его владения? Но я в тот вечер почувствовал, что не все в порядке с вашим браком. Еще сегодня днем между вами царили согласие и, похоже, даже любовь – так было с того самого дня, когда мы покинули Сир, и клянусь, мне было отрадно смотреть на вас и Джастина и мечтать, что в будущем на вашу долю непременно выпадет счастье. Но сейчас, мне кажется, все это исчезло. У вас печальный вид, а Джастин, если я не ошибаюсь, смущен и растерян. Завтра мне предстоит уехать к себе в Брайарстоун, и я не хотел бы мучиться от беспокойства за вас обоих. Понимаете, миледи, я отлично знаю Джастина. Он такой мягкий, такой ранимый человек и чаще всего сам от этого страдает. Если вы будете несчастливы в браке с ним, он просто не будет знать, как найти выход и что делать, а вы, миледи, если не научитесь понимать его и разбираться в его характере, то никогда не сумеете помочь ему – и вступите в заколдованный круг.
Изабель порывисто вздохнула и с силой сжала руки, пытаясь унять дрожь.
– Думаю, вы ошибаетесь, милорд. Нет никакого заколдованного круга. Сэр Джастин обвенчался со мной лишь ради того, чтобы сохранить за собой свои владения. Он достиг своей цели. Говорить больше не о чем.
– Неужели? Да, я не отрицаю, он действительно желал удержать свои земли. Разве можно упрекать его в этом? Какой мужчина не поступил бы на его месте точно так же? Однако будь это его единственной целью и единственным желанием, он мог бы избрать своей женой любую из красивейших женщин.
Изабель резко вскинула голову, глядя на сэра Кристиана.
– Допустим. Да, он увез меня еще и потому, что желал досадить моему дяде. Хотел отомстить. Кроме того, он предпочел меня из-за моего ума и деловой сноровки. Если бы не все эти причины, он ни за что не избрал бы меня своей невестой.
– Миледи, все это отнюдь не соответствует истине, и я просто ума не приложу, как могу убедить вас. Разрешите мне рассказать вам о жизни Джастина. Может быть, после моего рассказа вам будет легче понять его.
Изабель кивнула.
– Десять лет назад благодаря сэру Хью Болдину, который не был еще эрлом Сирским, я стал владельцем Брайарстоуна. Когда-то имение принадлежало моему старшему брату Джону, но он по глупости проиграл его сэру Хью, когда они воевали во Франции под командой короля Генриха, упокой, Господи, его душу. Джон был убит в сражении при Азенкуре,[11] а сэр Хью возвратился в Англию и готов был вступить в права владельца Брайарстоуна. К счастью для всех нас, он привез с собой леди Розалин, хотя никто в те дни не знал, что она является наследницей Сира, – даже сам сэр Хью по ошибке принял ее за простолюдинку. Когда наконец все выяснилось, они поженились, сэр Хью стал эрлом Сирским и отдал мне Брайарстоун, поскольку я являлся единственным законным наследником моего покойного брата.
Тогда мне исполнилось всего восемнадцать, – продолжил сэр Кристиан, и голос его был печален. – Мне стало по-настоящему страшно, когда я понял, что неожиданно оказался в ответе за такое огромное поместье со множеством людей, населяющих его. Но сэр Хью всегда был очень добр ко мне, а потому послал на помощь своего брата-близнеца, отца Хьюго, и своего младшего брата, Джастина. Мы с Джастином одногодки, и нам не составило большого труда подружиться. Мне казалось истинным чудом, что у меня появился друг, с которым можно говорить обо всем на свете, который всегда готов выслушать и понять, не задавая лишних вопросов и не осуждая. Хотя происхождение у нас совсем разное – как-никак он благородный дворянин, а я всего лишь незаконнорожденный. Детство наше прошло очень схоже. Когда я признался Джастину, что надо мной в детстве постоянно тяготел страх, он сразу же понял, о чем это я. Более я не скажу ничего, ибо, если бы Джастин хотел рассказать вам о своем детстве и отрочестве, он, разумеется, сделал бы это сам.
Знаете, миледи, в те дни нас называли странными молодыми людьми. И странными, и скучными. – Изабель повернулась, всматриваясь в лицо сэра Кристиана, и он ответил ей дружелюбной улыбкой. – Мы были слишком одинокими и чересчур серьезными. Джастин, наверное, задал бы мне взбучку, когда б услышал, что я тут вам наговорил, но до своего приезда в Брайарстоун он никогда не был близок ни с одной женщиной. – Сэр Кристиан ухмыльнулся. – Держу пари, живущие в Брайарстоуне бывшие потаскушки от души веселились, поддразнивая его, хотя они же многому научили Джастина, но мне, разумеется, не следует вам этого говорить. Однако все это было лишь веселое времяпрепровождение, и ничего более, и потому постарайтесь быть снисходительны к нам, миледи. В свои восемнадцать Джастин был силен и крепок, он уже
