уверенной в себе и здоровой духовно.
Господи, зачем я здесь учусь? Прошло две недели, а мне уже все ясно и с этим вузом, и со мной. И от этой великой безнадеги слезы подступают к глазам и так тошно, что хочется превратиться в облако в этот серый тусклый день за окном. Хочется собрать в себе всю боль и страдание земли и стать всепоглощающим смыслом и просто унестись далеко, в небо, где нет воспоминаний, настоящего, будущего, где нет даже сознания, а только бесконечное обморочное молчание Вселенной. Я не думаю о самоубийстве. Это безнравственно и низко. Просто я терзаю себя размышлениями, силясь, пусть случайно, найти что-то новое, обнадеживающее в себе. Просто живу. А ничего во мне не осталось. Пустота. Присутствие здесь. А жизнь где-то за пределами домыслов. Но я вернусь. Разве могу не вернуться? Одна. Тоска и муть. Довожу себя. И не нахожу выходов. «Жизнь превращается в ожидание…»
16.09. Сегодня было второе занятие с К. Внутренне уже меньше зажималась. И даже «рвалась в бой». Многое хотела бы сказать и не сказала только потому, что он слишком увлечен своей персоной, сосредоточен на своих словах и часто просто не дает никому заикнуться или перебивает. Разыгрывается спектакль, одного актера – добавила Ирка. Он устраивает дискуссии, поощряет нас спорить, а в конце концов «гонит» свою (т. е. общепринятую, традиционную) концепцию о жанрах. И это является непререкаемой истиной. Спорить бесполезно. Он утрирует, преувеличивает. Интонационно давит на любого, кто осмелится возразить. В результате люди просто устают и отмахиваются: пусть будет, как хочешь, лишь бы закончить этот нудный и неравный спор. Его безапелляционный тон, его абсолютная самоуверенная позиция раздражают. Сегодня анализировали жанры: отличие трагедии от драмы, фарса от комедии. Во- первых, насчет трагедии и драмы я знала раньше. Я могла бы сказать это в самом начале, но в потоках речи, в основном его, иногда В., не было возможности, а, может быть, и моей смелости что-то вставить. Позже мне все же удалось высказать несколько предложений, но хотелось большего, отсюда чувство неудовлетворенности собой. У него академическая точка зрения на все (ГИТИС дает себя знать). Само по себе знание основ неплохо, необходимо даже. Но можно было дать нам вначале информацию саму по себе, а потом спрашивать наше мнение на этот счет, импровизировать. Он же решил идти «путем проб и ошибок». Он заставлял как бы копаться в себе, искать взаимосвязи и обобщения и требовал ясно сформулированных мнений. Мы же, в большинстве своем, смотрим на мир, на театр в частности, не так упрощенно. Нам скучно подводить все под некие схемы. Мы ищем. У нас свое. Новое. Но, почувствовав, что «раскручивается» что- то интересное, возникает личностное восприятие, наталкиваешься на преграду его «но». Ограничения убивают. Ему мало просто просветить нас по поводу жанров, например. Ему хочется, узнав наши непохожие, отличные от его взгляды, заставить нас отказаться от них, чтобы мы безоговорочно признали его правоту. Логика у него безупречна. Спорить поднатас-кался. К тому же этот не терпящий возражений тон, перед которым все пасуют.
Итак, каждый остался при своем (впрочем, могу быть уверена только за себя, еще за 2-3 человека, остальных он, может, и переубедил), но смолчал, внешне это выглядело как согласие с его позицией. Его безупречная логика торжествует. Мы под конец занятия уже не успевали разобрать ряд жанров (мелодраму, гротеск), как следует, не поговорили о комедии и водевиле, вернее, не договорили. Началась гонка, т. к. обязательно нужно было «закончить с жанрами» сегодня, чтобы в следующий раз перейти к мастерству актера. Конец был смазанным. Все говорили, ну, и так все ясно. Вот водевиль, он такой-то, а комедия такая-то. Вот их отличия, чего еще. К. снова при этом пытался провоцировать. Но конец был невнятным.
В целом-то занятие довольно интересное, но больше за счет того, что мимоходом он рассказывает занимательное из жизни актеров, вспоминает что-то интересное про себя. Но его тон, его манера держаться… Это олицетворение кича. Это рафинированный плебей. Не то, чтобы я к нему испытываю неприязнь, но ощущение чего-то не на уровне не покидает. Для меня так важен масштаб личности. Уровень манер, интеллекта, умения говорить, дискутировать. Это так сильно чувствуется в общении с Г. и Н. Здесь же… Он неисправим. Хроническая самовлюбленность. Самодостаточность ее. Уже не переубедить. Сложившийся взрослый характер, помноженный на популярность и достаточно видное положение в мире людей творческих. Бесполезно. Но может быть, мы сможем как-нибудь устроить «крестовый поход» все вместе? Про это сегодня И. говорила. Я только формулирую по-своему.
Теперь «Соборяне» в театре им. Вахтангова. Реж.: Р. Виктюк.
Аплодировать я не могла. Мне было обидно за замечательных артистов. Впечатления самые отрицательные.
Мизансцены, как всегда у Виктюка, завершенные, выразительные и очень точные, четкие. Они прекрасно передают стиль постановки, в них есть своя символика, образность, но, мне кажется, что это уже становится самоцелью, изыском. Без гармонического соединения с внутренней тканью спектакля, его энергетикой, они мертвы и теряют смысл. Торжествует форма. Может быть, здесь особенно ярко отразился пресловутый кэмп, о котором писала М. Туровская.
Длинные монологи на авансцене вызывали у меня чувство неловкости. Нарочитая многозначность, откровенные лобовые сопоставления эпох, намеки слишком очевидные, слишком прямолинейные на нашу действительность. Грубовато. Безвкусно даже. Кич элементарный. Вот сама как штампую. Но это мой дневник ведь. Никаких вторых планов я не почувствовала, все здесь «материально», до всего можно дотронуться. Символика православной веры не ощущается внутренним порывом. Это поверхность сознания, больше схожее с внешней атрибутикой, чем с Богом внутри каждого.
Рецензии в «М. Н.». Если бы я была редактором, то обязательно заказала бы статью на этот спектакль, невзирая на лица и авторитеты. Я считаю, что нельзя проходить мимо таких неудач, это развращает и зрителя, и режиссера. Но то, что имеется в журнале, меня не устраивает. Я бы не печатала у себя подобное. Может быть, со многими выводами я согласна, более того, я согласна в основном с главной идеей автора, что постановка нехороша. Но нельзя, мне кажется, огульно ругать не столько конкретно постановку, сколько режиссера как такового. Это не уровень спора. Не хватает доказательств. Эмоции с восклицательными знаками (самих знаков в тексте не так много, но их неповторимо передает тон статьи). Длительные рассуждения в начале статьи об интерпретации классических текстов патетичны и затянуты. Это не оправдано построением статьи. Она нудная по структуре. В ней нет нерва, живинки. Она выглядит невыигрышно. Чувствуется, что автор недолюбливает режиссера, хоть это не должно иметь особого значения. Он же отвлекается на мелкие уколы, не упуская случая показать его недостатки, даже ущербность.
К тому же автор отходит от темы, рассуждая об особенностях лесковского отношения к «соборянам». По-моему, это вторично и неубедительно, т. к. главное все же замысел режиссера. Я бы сделала акцент непосредственно на слабостях постановки, не обращая особого внимания на режиссерскую интерпретацию. Это разные темы разговора. Если это рецензия, нужно выбрать что-то одно, в данном случае практическую часть. (Ведь я редактор и вправе высказать свое мнение.)
Итак, минусы:
– негативное, подчеркнуто отрицательное отношение к режиссеру,
– акцент на изменении текста,
– упоминание авторского отношения к тексту (можно «надергать» разных цитат, это несерьезно),
