приближаться к ней какое-то время. Масса этой звезды еще точно не известна нам, и мы не можем рисковать, выйдя из гиперпространства поближе. Иначе нас может отбросить неведомо куда, и тогда снова придется начинать сначала. — Она с восхищением покачала головой. — Ах, этот Ву! Я так им восхищена, что не в силах и описать.
— А ты уверена, что не чувствуешь досады? — осторожно спросил Фишер.
— Досады? Какой досады? — Тесса удивленно взглянула на Фишера. — Ты считаешь, что я должна ревновать?
— Не знаю. А вдруг потомки решат, что именно Сяо Ли Ву является отцом сверхсветового полета, а тебя забудут или запомнят только как предтечу?
— Нет-нет, Крайл. Очень мило, что ты заботишься обо мне, но все в порядке. Мои работы останутся моими. Основные уравнения сверхсветового полета выведены мной. Я участвовала и в инженерных работах, хотя аплодисменты здесь сорвали другие люди. Заслуга Ву состоит только в введении поправки в основные закономерности. Конечно, очень важной поправки — без нее мы беспомощны в космосе, — но это же как глазурь на пироге, Который пекла я!
— Ну и отлично. Рад, что ты в этом уверена.
— Видишь ли, Крайл, я надеюсь, что Ву теперь возглавит дальнейшие исследования в области сверхсветового полета. Лучшие годы мои позади — в науке, конечно. Только в науке, Крайл.
— Знаю-знаю, — ухмыльнулся Фишер.
— В науке я уже качусь под гору. Основы я заложила едва ли не аспиранткой. А потом двадцать пять лет разрабатывала следствия и уже сделала все, что могла. Теперь нужны новые идеи, свежий взгляд, прорыв на необследованную территорию. А я уже не способна на это.
— Тесса, по-моему, ты скромничаешь.
— Увы, Крайл, в скромности меня никогда нельзя было обвинить. Новые мысли приходят в молодости. У молодежи не просто молодые мозги — у нее новые мозги. Вот Ву — его тип еще незнаком человечеству, его опыт — это его собственный опыт — и ничей больше. У него могут быть новые идеи. Конечно же, он основывается на том, что я сделала до него, и многим обязан мне как учительнице. Крайл, он мой ученик, мой последователь. И в его достижениях есть и моя заслуга. Как же я могу ревновать? Да я горжусь им! В чем дело, Крайл? Ты не выглядишь радостным?
— Тесса, ты рада, значит, счастлив и я — не важно, как я выгляжу. Мне кажется, что ты потчуешь меня теорией научного прогресса. Но разве не было случаев в истории науки — да и не только в ней, — когда учителя ненавидели превзошедших их учеников?
— Бывало, конечно. Я сама могу привести с полдюжины довольно гадких примеров, но это исключения, к тому же я ничего подобного не ощущаю. Конечно, я не могу поручиться, что однажды Ву или Вселенная не выведут меня из терпения, но пока… Пока я намерена… Ой, что это такое?
Она нажала на кнопку «прием», и на экране появилось изображение юной мордашки Мерри Бланковиц.
— Капитан, — с обычной нерешительностью заговорила она, — у нас тут вышел спор, и я бы хотела узнать ваше мнение.
— Что-нибудь с кораблем?
— Нет, капитан, мы обсуждали стратегию.
— Хорошо, только лучше не здесь. Сейчас я спущусь в машинный зал. — Уэндел выключила приемник.
— Чтобы у Бланковиц было такое серьезное выражение лица… — пробормотал Фишер. — Что-то не так.
— Не будем гадать. Пойдем и посмотрим. — И она махнула рукой, приглашая Фишера следовать за ней.
Трое остальных членов экипажа уже сидели в машинном зале — на полу. Впрочем, поскольку корабль пребывал в невесомости, сидеть можно было и на стенах, и на потолке — но это не соответствовало бы серьезности ситуации и, безусловно, было бы расценено, как проявление неуважения к капитану. Ведь для невесомости был разработан достаточно сложный этикет.
Уэндел не любила невесомости и, если бы хотела пользоваться привилегиями капитана, в первую очередь приказала бы раскрутить корабль, чтобы создать ощущение гравитационного поля. Но она прекрасно знала, что рассчитывать траекторию легче, если корабль покоится относительно Вселенной, не совершая в ней ни поступательного, ни вращательного движений — впрочем, вращение с постоянной скоростью не вызывало особых проблем.
Однако настаивать на этом значило бы проявить неуважение к сидящему за компьютером. Опять этикет.
Уэндел не сразу уселась прямиком в кресло, и Крайл Фишер ехидно усмехнулся — про себя. Несмотря на то что Тесса почти всю жизнь провела в космосе, она не могла полностью освоиться в невесомости, а он, природный землянин, передвигался по кораблю так лихо, словно всю жизнь провел при нулевом тяготении. Сяо Ли Ву глубоко вздохнул. Он был широколиц и сидя казался невысоким — однако на самом деле его рост был выше среднего. У него были темные прямые волосы и узкие глаза.
— Капитан, — тихо сказал он.
— Что случилось, Сяо Ли? — спросила Уэндел. — Если опять что-нибудь с программированием, я вас задушу!
— Нет проблем, капитан. Нет проблем. И полное их отсутствие настолько удивляет меня, что, похоже, пора поворачивать к Земле. Я хочу вам это предложить.
— К Земле? — Уэндел изобразила на лице удивление, — Почему? Мы еще не выполнили задания.
— По-моему, наоборот, — ответил Ву с абсолютно бесстрастным лицом, — Начнем с того, что мы даже не знали, в чем именно оно будет состоять. По ходу дела нам пришлось разработать новый способ сверхсветовой навигации — мы улетали с Земли, не располагая им.
— Я это знаю — ну и что?
— У нас нет связи с Землей. Если мы сейчас отправимся к Звезде-Соседке и там с нами что-нибудь случится, Земля останется без системы сверхсветовой навигации и неизвестно когда сумеет снова ею овладеть. Существенный фактор — к тому же Звезда-Соседка приближается к нам. По-моему, нам следует вернуться, чтобы сообщить Земле все то, что мы сумели узнать.
Уэндел серьезно слушала.
— Понимаю. А что вы; Ярлоу, думаете об этом?
Светловолосый Генри Ярлоу был высок и уныл. Меланхолическое выражение его лица абсолютно не соответствовало характеру. Его длинные пальцы — на вид совершенно неизящные — просто волшебным образом манипулировали всеми блоками компьютеров и едва ли не любым прибором на борту.
— По-моему, Ву говорит дело, — отозвался он. — Имей мы связь, можно было бы передать все на Землю и катить дальше. Что с нами будет потом, волнует лишь нас самих. Мы не имеем права спокойно усесться на гравитационные поправки.
— А вы. Бланковиц? — спокойно спросила Уэндел.
Мерри Бланковиц поежилась — невысокая, длинные темные волосы, начинающиеся почти над бровями, расчесаны надвое. Изящным сложением и нервными быстрыми движениями она напоминала миниатюрную Клеопатру
— Не знаю: — ответила она, — у меня определенное мнение еще не сложилось, однако они почти уговорили меня. Разве не следует нам в первую очередь известить обо всем Землю? Мы обнаружили важный эффект, и в компьютеры новых кораблей необходимо ввести гравитационные поправки, Теперь мы в состоянии за один переход одолеть расстояние от Солнечной системы до Звезды-Соседки, причем в более сильных гравитационных полях, поэтому можно будет и стартовать ближе к ней, а не плестись несколько недель, подбираясь к ее планетам, Мне кажется, сначала следует известить Землю.
— Ясно, — сказала Уэндел, — Как я понимаю, вы предлагаете немедленно вернуться на Землю с информацией о гравитационной коррекции. Ву, по-моему, это не так важно, как вам кажется. Мысль о том, что нужна коррекция, посетила вас не на борту — по-моему, мы обсуждали ее несколько месяцев… — Она подумала. — Да нет же — почти год назад.
