путь избавления рода людского от кошмара сексуальной дисгармонии. Оказалось, Платон Марксович изобрел биде с электронным управлением, которое с помощью строго научно целенаправленных струй осуществляло эротический массаж гениталий пользователя. Агрегат работал в двух основных режимах, «М» и «Ж», каждый из них имел по семь подрежимов, соответствующих различным анатомическим и эрогенным спецификациям. Как уверял Чагин, мужчина, прибегнув к БМГУ, обретал невероятную эрекцию, какую никогда не обеспечит даже пригоршня виагры. Что же касается женщины, то массирующие водотоки, согласно проекту, должны приводить ее в такое возбуждение, что остается лишь добежать до брачного ложа, причем сексуальные кондиции партнера, ожидающего на этом самом ложе, значения уже не имеют. Закончив речь, изобретатель уставился на Свирельникова своими огромными глазами, словно специально увеличенными для того, чтобы лучше видеть тот восторг, который непременно должен охватить человека, узнавшего о принципах работы БМГУ.
— Ну, вы поняли?
— Понял!
Проще всего было рассмеяться и вытолкать изобретателя взашей. Но Свирельников занимался бизнесом не первый год и помнил случаи, когда безумная, даже дурацкая на первый взгляд идея приносила потом большие деньги. Гигантские! В конце концов, чем он рискует? Несколькими тысячами долларов?
Тут как раз зазвонил «золотой» мобильник. Это был долгожданный Жолтиков.
— Ну, ты готов соответствовать? — спросил он голосом профессионального Санта-Клауса.
— Готов! — похолодел от радости Михаил Дмитриевич. — Когда?
— Через час.
— На Маяковке. В «Сушке».
— Отлично!
Михаил Дмитриевич убрал телефон и повернулся к изобретателю:
— Значит, будем выводить человечество из сексуального тупика? Опытный образец-то у вас есть?
— Для опытного образца необходимы средства! — обидчиво отозвался Чагин.
— Сколько?
— Двадцать тысяч.
— Долларов?
— Ну, какие доллары! — укоризненно покачал головой изобретатель. — Мы же не в Америке. Евро, конечно.
— Допустим. А за идею сколько хотите?
— Пятьдесят.
— Тысяч?
— Естественно.
— Евро?
— Разумеется.
— Кэш или кэрри?
— Кэш предпочтительнее.
— Договорились!
Свирельников сел в кресло, выдвинул нижний, самый вместительный ящик стола и вынул оттуда небольшой черный чемоданчик из хорошего кожзаменителя. Шесть таких «дипломатов» он купил в прошлом году в Турции, в Кемере, сторговавшись за полцены. Хозяин магазинчика, лопотавший, наверное, на всех мыслимых языках, сначала уступал только тридцать процентов и очень интересовался, зачем русскому сразу полдюжины одинаковых чемоданчиков, а когда услышал ответ: «Взятки давать!» — расхохотался остроумной шутке и скостил еще двадцать процентов. Но это была не шутка. Не понесешь же, в самом деле, нужному человеку деньги в газете — неприлично, а в настоящем фирменном кожаном «дипломате» — жалко. Жаба задушит! Ведь никогда еще никто, как говорится, «тару» назад не возвращал. А эти дешевые, но приличные подделки «под фирму» в самый раз. Два «дипломата» Свирельников уже израсходовал: один Григорий Маркович определил в арбитражный суд, а второй сам Михаил Дмитриевич занес в префектуру.
Директор «Сантехуюта» подошел к сейфу, набрал шифр, открыл дверцу и, заслонив содержимое от гостя спиной, переложил в чемоданчик пачки долларов. Затем, закрыв «дипломат» на ключ и поставив рядом с сейфом, он взял банковскую упаковку тысячерублевок, надорвал, отсчитал пятнадцать бумажек, а остальное сунул в боковой карман пиджака.
— Вот, пожалуйста! — сказал Свирельников, возвратившись к изобретателю и выкладывая на стол деньги.
— Это что? — с тихим ужасом спросил Платон Марксович и посмотрел на глумливца огромными оскорбленными глазами.
— Это аванс. На период изготовления пробного образца я беру вас в штат. Получать будете пятьсот долларов, простите, евро в месяц. Расходы на комплектующие материалы — за мной. Когда ваше биде будет готово и я пойму, что оно может если не спасти мир, то хотя бы развлечь несколько сотен озабоченных идиотов, поговорим о цене изобретения. Идет?
— Я ухожу! — истерично объявил Чагин, не отрывая взгляда от денег.
— До свидания!
— Это насмешка!
— Это, надо полагать, единственное серьезное предложение в вашей жизни. Соглашайтесь! У меня мало времени.
— Нет!
— Учтите, когда завтра вы приползете сдаваться, вас даже ко мне в кабинет не пустят! — Говоря это, Свирельников медленно, по одной начал брать купюры со стола и прятать в карман.
— Подождите! — взмолился Платон Марксович. — Мне надо подумать…
— Думайте скорее! Человечество гибнет в сексуальном тупике!
— Издеваетесь?
— Нет, просто тороплюсь!
— Хорошо! Согласен! — махнул рукой Чагин и потянулся не к деньгам, а к бутылке.
— А как же принцип? Вы же трехрюмочник!
— Какие принципы, когда такая фрустрация! — воскликнул изобретатель и молниеносно выпил.
— Пишите расписку! — распорядился Михаил Дмитриевич. — На работу выйдете в понедельник. Устроим совещание со специалистами…
— Это надежные люди?
— Абсолютно!
Проводив Чагина, успевшего перед уходом махануть еще и пятую — «за взаимовыгодное сотрудничество», Свирельников позвал Нонну и со смехом рассказал ей про пикантное изобретение, которое только что купил. Секретарша смущенно поулыбалась, села к нему на колени и вздохнула:
— Крови пришли. В обед.
— Нон, я, наверное, женюсь! — сообщил Михаил Дмитриевич, целуя ее в шею.
— Ну и правильно — нечего шляться!
Она медленно, пуговку за пуговкой, расстегнула ему сорочку, некоторое время внимательно рассматривала крестик и, вздохнув, перекинула его Свирельникову за спину. Потом Нонна строго поглядела боссу в глаза, вытерла накрашенные губы платочком и распустила ему брючный ремень…
30
Михаил Дмитриевич часто назначал деловые встречи в «Суши-баре» на Маяковке, и курносая голубоглазая блондиночка в кимоно, встретив у входа, кивнула ему как старому знакомому. Пристрастился он к этому местечку во время своего недолгого романа с довольно популярной актрисой — ждал ее здесь после
