На стенах висел сам Банков,Достоевский и испанка.Две искусственные пальмыСкучно сохли по углам.Сотни лиц различной мастиНазывали это счастьем…Сотни с завистью открытойПовторяли это вслух!* * *Это ново? Так же ново,Как фамилия Попова,Как холера и проказа,Как чума и плач детей.Для чего же повесть этуРассказал ты снова свету?Оттого лишь, что на светеНет страшнее ничего…<1911>
В городской суматохе Встретились двое. Надоели обои, Неуклюжие споры с собою, И бесплодные вздохи О том, что случилось когда-то… В час заката, Весной, в зеленеющем сквере, Как безгрешные звери, Забыв осторожность, тоску и потери, Потянулись друг к другу легко, безотчетно и чисто. Не речисты Были их встречи и кротки. Целомудренно-чутко молчали, Не веря и веря находке, Смотрели друг другу в глаза, Друг на друга надели растоптанный старый венец И, не веря и веря, шептали: «Наконец!» Две недели тянулся роман. Конечно, они целовались. Конечно, он, как болван, Носил ей какие-то книги — Пудами. Конечно, прекрасные миги Казались годами,А старые скверные годы куда-то ушли.ПотомОна укатила в деревню, в родительский дом,А он в переулке своемНа лето остался. Странички первого письма Прочел он тридцать раз. В них были целые тома Нестройных жарких фраз… Что сладость лучшего вина, Когда оно не здесь? Но он глотал, пьянел до дна И отдавался весь. Низал в письме из разных мест Алмазы нежных слов И набросал в один присест Четырнадцать листков.Ее второе письмо было гораздо короче,И были в нем повторения, стиль и вода,Но он читал, с трудом вспоминал ее очи,И, себя утешая, шептал: «Не беда, не беда!»Послал «ответ», в котором невольно и вольноПричесал свои настроенья и тонко подвил,Писал два часа и вздохнул легко и довольно,Когда он в ящик письмо опустил.На двух страничках третьего письмаЧужая женщина описывала вяло:Жару, купанье, дождь, болезнь мама,
