А чтоб она не плакалаОт этой эволюции,Сошьют ей конституциюИз стареньких штанов,Штанов, кругом заплатанных,Запятнанных, захватанных,Штанов, совсем изношенныхИ лишь недавно сброшенныхВ австрийской стороне.<1908>
Теперь, когда прошла предвыборная свалка,Осмелюсь беспартийный голос мой поднять:Избранников кадет до крупных слез мне жалко…Позвольте мне над ними порыдать!Они, как девушки среди бродяг вертепа,Краснея и стыдясь, потупят глазки вниз,Молчать нельзя, а говорить нелепо,В сердцах подмок предвыборный девиз.Они — три лебедя (а октябристы — раки,Союзники же — щуки без зубов)…Впрягаться ль в воз? Измажешь только фраки,Натрешь плечо и перепортишь кровь.Три девушки исправят ли ватагуХозяйских псов, косясь на кабинет?О нет! О нет! Сочувственную влагуЯ лью в унынии и повторяю: «Нет».А вы, бесстыдники, бездушные кадеты,Зачем послали в Думу «малых сих»?Они чрез месяц исхудают, как скелеты,И будут ручки кресел грызть своих.О, лучше б дома пить им чай с лимоном,Мечтать о Лондоне, читать родную «Речь»,Чем, оглушаясь хомяковским звоном,Следить за ритмом министерских плеч!Чтоим сказать, когда такая пушка,Как Родичев, и тот умолк давно?Лишь Маклаков порою, как кукушка,Снесет яйцо. Кому — не все ль равно?На днях опять начнется перепалка,И воз вперед не двинется опять…Избранников кадет до крупных слез мне жалко:Их — раки с щуками потащут с возом вспять.<1909>
Не один, но четыре еврейских вопроса!Для господ шулеров и кокоток пера,Для зверей, у которых на сердце кора,Для голодных шпионов с душою барбосаВопрос разрешен лезвием топора:«Избивайте евреев! Они — кровопийцы.Кто Россию к разгрому привел? Не жиды ль?Мы сотрем это племя в вонючую пыль.Паразиты! Собаки! Иуды! Убийцы!»Вот вам первая темная быль. Для других вопрос еврейский — Пятки чешущий вопрос: Чужд им пафос полицейский, Люб с горбинкой жирный нос, Гершка, Сруль, «свиное ухо» — Столь желанные для слуха!