стороны».
— «А где предполагается встреча?» — поинтересовался Андрей Андреевич.
— «Пока еще я и сам не знаю», — ответил я, — «но постараюсь устроить таковую в ближайшие дни на нейтральной почве, а где именно и когда точно, я доложу Вам через день, два».
На эти мои слова, Ген. Власов, пожимал мне руку, сказал: «Ну, действуйте, действуйте Иван Алексеевич, лишь бы конец был удачный».
Затем, он опять продолжал рассказывать о своей поездке, пока вдруг, не прервал свой рассказ, словами: «Пойдемте сейчас наскоро что-нибудь перекусим, ибо сегодня я чувствую себя очень усталым».
Оставался я у Андрей Андреевича недолго и вскоре поехал домой, будучи очень доволен результатом сегодняшнего моего к нему визита.
Прибыв к себе в отель, я позвонил в Гл. Упр. Каз. Войск и просил передать Ген. Краснову, что я нахожусь в Берлине и прошу его, если можно, принять меня завтра утром. Вскоре, на это последовало согласие.
Теперь мне предстояло решить не менее сложную задачу — уговорить Петра Николаевича и подыскать место встречи, которое удовлетворило бы обоих генералов. С просьбой помочь мне в последнем, я обратился к Донскому Атаману, Полк. С., а также и другим лицам. Не могу вспомнить, кто именно из них сказал, что в предместье Берлина, по соседству с Ген. Красновым, живет русский старый эмигрант[5], бывший помещик из Прибалтийского края. Он находится в дружбе с обоими генералами и, кажется, даже состоит членом «Комитета Освобождения России». Если это отвечало действительности, то лучшего места для встречи Краснова и Власова трудно было и придумать. Поэтому я, раньше визита к Петру Николаевичу, решил посетить названного помещика, познакомиться с ним и просить разрешения устроить, если это будет нужно, в его квартире встречу генералов.
Он жил на одной улице с Ген. Красновым и я легко нашел его виллу. Принял он меня официально и холодно. Но услышав, что я хорошо знаю генералов Краснова и Власова и, узнав о цели моего посещения, он изменился и его лицо расплылось в широкую улыбку. Он очень охотно согласился исполнить мою просьбу и сказал, что он с удовольствием предоставит для этой цели всю свою квартиру и будет гордиться, что в его доме произойдет такое историческое свидание этих двух больших русских патриотов, которых он одинаково и любит и уважает. Будучи не менее его доволен таким результатом, я горячо поблагодарил его и мы уговорились, что я еще зайду к нему, чтобы заблаговременно предупредить о дне и часе встречи и условиться о разных деталях.
Направляясь к Ген. Краснову, я лелеял мысль, что он согласится встретиться с Ген. Власовым. Несколько раз я намекал ему об этом, но он каждый раз обходил это молчанием. В таких случаях молчание Петра Николаевича надо было истолковывать, как его согласие.
После приветствий и обыденного разговора, я подробно рассказал Ген. Краснову о слухах и сплетнях, какие ходят в Вене о нем и Ген. Власове. Не скрыл и того, что многие казачьи офицеры очень недовольны позицией высшего казачьего командования в отношении Р.O.A. и Ген. Власова и что симпатии некоторых из них определенно склоняются на сторону последнего.
— «Как я мог уловить», — сказал я, — «общее желание — скорее урегулировать существующее несогласие».
Затем я передал Ген. Краснову почти полностью мой вчерашний разговор с Ген. Власовым, из которого ему было ясно, что Андрей Андреевич выразил согласие встретиться с ним.
— «Теперь за Вами очередь, Ваше Высокопревосходительство», — сказал я. — «Если вчера», — продолжал я, — «на вопрос Ген. Власова я ответил так уверенно, о чем я Вам только что доложил, — то лишь потому, что был глубоко убежден, что и Вы, так искренне желающий добрососедских отношений с Р.О.А., также примите мое предложение».
— «Вы правильно поступили Иван Алексеевич,» — сказал Ген. Краснов. «Я не вижу причин, препятствующих мне повидать и поговорить с Андрей Андреевичем, но вопрос, — где?»
Я назвал фамилию его соседа, рассказал о моем к нему визите, а также и о том, что он обещал мне в любое время предоставить для этой цели свою квартиру.
— «Мне думается», — сказал я, — «выбранное место весьма подходящее; во-первых — эта вилла почти рядом с Вами, а во-вторых, — ее хозяин Ваш хороший знакомый. Если Вы согласны, то скажите мне — в какой ближайший день и, примерно, час для Вас наиболее удобно это свидание. Надо учитывать еще, что наступают наши Рождественские праздники».
После короткой паузы Петр Николаевич ответил, что ему совершенно безразлично в какой день и что я могу располагать им в любой час от 9 часов утра до 9 вечера и что теперь не приходится считаться с праздниками.
Я был чрезвычайно благодарен Ген. Краснову за такой ответ, который весьма облегчал мне возможность установить с Ген. Власовым уже окончательную дату и час встречи. Я искренно благодарил Петра Николаевича, что он принял предложение и обещал о дальнейшем заблаговременно поставить его в известность. В последний момент, прощаясь со мною, он сказал, что в связи с предстоящей его встречей с Ген. Власовым, ему нужно переговорить со мной завтра по одному важному вопросу. Так как завтра утром мне нужно было быть у Ген. Власова, дабы окончательно установить место, день и час свидания, то мы решили, что к Петру Николаевичу я приеду вечером.
На другой день я осведомил Ген. Трухина о согласии Петра Николаевича и о месте предстоящего свидания и сказал ему, что теперь мне необходимо переговорить с Ген. Власовым.
Я скоро был последним принят. Передавая ему мой разговор с Петром Николаевичем, я особенно подчеркнул, что Ген. Краснов, как и надо было ожидать, охотно принял предложение, надеясь, что личными переговорами удастся, к обоюдному согласию, разрешить все главные вопросы и, так сказать, расчистить атмосферу. Очень понравилось Андрей Андреевичу место встречи, в квартире его хорошего знакомого. Оставалось решить вопрос дня и часа, что оказалось не так просто выполнить. Пришлось вызвать на помощь Ген. Трухина. Последний, взяв свою записную книжку, читал вслух, где в ближайшие дни должен быть Ген. Власов. Выходило, что, почти за две недели вперед, у Ген. Власова все дни и часы были заняты. Только 7-го января, около пяти часов вечера, он мог быть свободным. В этот день он был приглашен присутствовать на елке детей русских рабочих, кажется, на фабрике имени маршала Геринга. Празднование там начиналось в два часа дня. В конечном итоге, мы условились, что около трех часов я приеду в помещение, где состоится елка, а в четыре часа мы поедем автомобилем, чтобы точно в пять часов быть на месте встречи. На всякий случай я должен был поддерживать по телефону связь с Ген. Трухиным, дабы быть в курсе каких либо возможных, неожиданных изменений нашего плана.
Когда, в этот день вечером, согласно желанию Ген. Краснова, я ехал к нему, меня крайне интересовало — какой именно важный вопрос явится предметом нашего разговора.
Будучи у Петра Николаевича, я раньше всего, доложил ему, что Ген. Власов местом встречи остался доволен, но, к сожалению, может быть свободным только 7-го января в 5 часов вечера, т. е. на первый день нашего Православного Рождества.
— «Для меня и день и час также приемлемы и, значит, будем считать это окончательно установленным», — сказал Петр Николаевич.
— «В связи с этим, у меня к вам просьба Иван Алексеевич и я сейчас скажу в чем она состоит». После этого Ген. Краснов сказал, примерно, следующее: «Надеясь, что мои переговоры с Ген. Власовым окончатся успешно, я решил установить и поддерживать с ним постоянный контакт, путем учреждения при штабе Р.О.А. Зимовой Станицы, т. е. казачьего посольства. Такую форму связи Казачества и Р.О.А. я предложу Андрей Андреевичу при моем с ним свидании. Кроме Вас, я не нахожу сейчас никого, кто бы мог стать во главе Зимовой Станицы. Вы свой человек у Ген. Власова и, особенно, у Ген. Тру-хина; они Вас знают, считаются с Вами и в то же время, Вы остаетесь преданным казачеству и отстаиваете его интересы. Если Вы согласны, то я прочитаю Вам грамоту, введу Вас в курс процедуры посылки Зимовой Станицы и объясню главные ее функции».
Это предложение было для меня полной неожиданностью. Я мог все предполагать, но только не это. Служить я не собирался, о чем в первый день поставил в известность Петра Николаевича. Наша оценка общей военной обстановки была разная: он верил в победу немцев, я сомневался, считая, что Германия стоит накануне краха. Видел я и трагедию П. Н. Краснова, в его ужасном одиночестве. Он весьма тяжело
