удовольствие для них какое. – И озабоченно добавил: – Однако, Максим Витальевич, придется нам их из поселка убрать на время, разумеется, пока не закончим все.
– Понятно. Чтобы не спугнули случайно.
– Надо выяснить у родителей, кого куда можно будет послать, – продолжал озабоченно Василий Иванович, – как это делается в семьях: к тетке, к бабке, к деду на лето… Одним словом, возьмите это на себя – нельзя нам сейчас рисковать. Не дай бог столкнутся где-нибудь… Все дело сорвем… Или вот что, – оживился он. – Можно ведь и в пионерлагерь послать, а? Ну, за помощь, как поощрение… В Артек, например…
Дома Ромку ждала еще одна новость.
По веранде расхаживал грузный плечистый мужчина в майке, в трусах и жужжал электробритвой. Рядом на табуретке сидел восторженно-притихший Васек, а в стороне мать, не скрывая счастливой улыбки, накрывала на стол.
Лицо у мужчины было очень загорелое, морщинистое, чуть тронутое оспой и чем-то удивительно похожее на Ромкино.
– Наконец-то, – сказал Ромка сдержанно, – приехал! А мы тут тебя ждем, ждем.
Отец посмотрел на сына хитро-хитро и выключил бритву.
– Подарок?
Ромка сдержал улыбку, кивнул.
– Подарок.
– Во сколько же тебе обошлось?
Сын нахмурил брови, даже обиделся.
– Подарок же…
– Ясное дело. – Отец снова включил бритву, осмотрел ее со стороны. – Ладно сделана машинка. – И, продолжая бриться, спросил как бы между прочим: – Где же такие деньги взял?
– Так в кино! – не выдержав, вставил Васек. – Я сам три раза снимался и то заработал…
– Работничек, – заметила мать, – одна надежда…
Отец больше не спрашивал. Ходил по веранде, каждую минуту рассматривал свое лицо в зеркале и говорил удовлетворенно:
– Порядок, добрая машинка… Смотри ты, на батарейке, а такой ход…
Ромка сидел рядом с братом и так же молча, так же восхищенно смотрел на отца.
Какой он у них могучий, сильный, крепкий… Совсем не скажешь, что за сорок… А посмотрите его на капитанском мостике! И даже не в шторм, не в ураган, когда уверенный голос и спокойная фигура капитана вселяют в команду и силы и веру, а в самый полнейший штиль, когда под ровный рокот дизелей совершает сейнер сложнейший маневр для выброски сетей. Посмотрите тогда на него, на Ромкиного отца! Нет, не в полной парадной форме стоит Антон Силыч на своем мостике. Да и есть ли такая форма у рыбаков? И разве в форменном кителе, в козырьке с золотистыми веточками сила настоящего капитана?!
В простой брезентовой робе, босиком на горячей палубе, в штанах, закатанных почти до колен, в берете, сдвинутом на затылок, командует он так же уверенно, так же властно, хорошо зная свое дело, как какой-нибудь увешанный орденами капитан первого ранга, ведущий грозный ракетоносец на ученье.
Закончив бритье и удовлетворенно крякнув возле зеркала, отец подсел к сыновьям.
– Ну, – сказал весело, притягивая обоих к себе, – давайте рассказывайте… Только по очереди и по порядку…
– Сначала ужинать, – категорически заявила мать, – а потом хоть до полночи сидите…
– Есть, капитан, – согласился отец, – есть ужинать сначала, а потом до полночи…
Они усаживались за стол, и отец уже разлил себе и матери домашней наливки.
– А где она? – спросил Ромка у матери. – Ну, где они, – быстро поправился он, – жильцы?
– Они, – усмехнулась мать, – у них вечерняя съемка.
– Режим, – поправил Васек.
– Ясное дело, – смущенно опустив голову, Ромка потянул к себе тарелку с вареной молодой картошкой.
– Есть предложение, – поднял отец рюмку. – За твое здоровье, мать!
– С приездом! – чокнулась с ним Анна Макаровна.
Но выпить они не успели, за забором остановилась какая-то машина, и от калитки требовательно прокричали:
– Ромка! Ромка!
Разговор на заставе был коротким.
– Приказ по отряду такой, – сказал капитан Никифоров, – сегодня же выяснить у родителей, кто куда может уехать на месяц, у кого где есть тетка или бабка, утром сообщить вожатому. Все.
– И мне? – испуганно ахнул Ромка.
– А чем ты лучше? – удивился Суходоля. – Приказ для всех, значит и для тебя.
