— Ничего, — ответил регент, — только за дверью дежурят пятеро полицейских, прекрасно вооруженных и готовых открыть стрельбу в любой момент. Я думаю, вам не удастся выйти отсюда, Хардин.
Мэр сделал удивленное лицо:
— Я еще не собираюсь уходить. Вы будете продолжать меня запугивать?
— Я не запугиваю вас. Но это может помочь продемонстрировать вам мою решительность. Давайте назовем это «подходом».
— Называйте, как хотите, — безразлично ответил Хардин. — Ваши действия не вызывают у меня тревоги, как бы вы их ни называли.
— Я думаю, со временем вы измените свою точку зрения, Хардин. Но вы допустили еще одну ошибку, немного более серьезную. По-видимому, планета Терминус совершенно не защищена.
— Естественно. Чего нам бояться? Мы никому не угрожаем и всем одинаково помогаем.
— И будучи беззащитными, — продолжал Уайнис, — вы любезно помогли нам вооружиться, помогли, в частности, в создании нашего Флота, великого Флота. По сути дела, после того, как вы передали нам императорский крейсер, наш Флот стал непобедимым.
— Ваше Высочество, вы зря тратите время. — Хардин сделал вид, что собирается встать с кресла. — Если вы собираетесь объявить войну и информируете меня об этом, то позвольте мне незамедлительно связаться с моим правительством.
— Сядьте, Хардин. Я не объявляю вам войну, и вам вообще не удастся связаться с правительством. Когда войну начнут — не объявят, Хардин, а начнут, — Фонд проинформируют об этом ядерные бластеры Анакреонского Флота, которым командует мой сын, находящийся на флагмане «Уайнис», бывшем крейсере Императорского флота.
Хардин нахмурился:
— Когда это произойдет?
— Если вас это действительно интересует, то наши корабли стартовали с Анакреона ровно пятьдесят минут тому назад, в одиннадцать часов вечера. И дадут первые залпы как только достигнут Терминуса, то есть завтра в полдень. Можете считать себя военнопленным.
— Я как раз и считаю себя военнопленным, Ваше Высочество, — все еще хмурясь, сказал Хардин, — но я разочарован.
Уайнис презрительно хихикнул:
— Это все, что вы можете сказать?
— Да. Я думал, что момент коронации, полночь, больше подходит для запуска кораблей. Несомненно, вы хотели начать войну тогда, когда были еще регентом. В противном случае ситуация выглядела бы еще драматичнее.
Регент в недоумении посмотрел на него:
— Клянусь Космосом, я не понимаю, о чем вы говорите.
— Вы не понимаете? — тихо спросил Хардин. — Ответный удар назначен на полночь.
Уайнис вскочил с кресла.
— Вам не удастся обмануть меня! Не будет никакого ответного удара. Вы глубоко заблуждаетесь, если рассчитываете на помощь других королевств. Их военный флот, даже объединенный, намного уступает нашему.
— Мне это известно. Но я не намерен открывать огонь. Просто неделю назад появилось сообщение, что сегодня в полночь планета Анакреон будет отлучена от церкви.
— Отлучена от церкви?
— Да. Если все еще не понимаете, я вам объясню, что все жрецы Анакреона будут бастовать, пока я не отменю этот приказ. Но как я могу отменить его, если меня держат взаперти, да и если бы я не был арестован, я все равно бы его не отменил! — Он наклонился вперед и с неожиданной живостью сказал: — Понимаете ли вы, Ваше Высочество, что напасть на Фонд — значит совершить ужасное святотатство?
Уайнис явно пытался сохранить самообладание.
— Не будем об этом, Хардин. Приберегите ваши штучки для толпы.
— А для кого же я их приберегаю? Я думаю, уже полчаса как в каждом анакреонском храме толпы людей внимают проповедям жрецов на эту тему. Уже нет ни одного человека на Анакреоне, который не знал бы, что его правительство подло и безо всяких на то причин напало на их самую главную святыню. Но до полночи осталось всего четыре минуты. Вы бы лучше спустились в зал, Уайнис, чтобы самому увидеть все. С пятью полицейскими за дверью я чувствую себя в полной безопасности.
Он откинулся в кресле, взял еще бокал локрийского вина и с полным безразличием уставился в потолок.
Уайнис, внезапно рассвирепев, выскочил из комнаты. В бальном зале наступила тишина. Придворные далеко отступили от трона. Лепольд сидел неподвижно, с каменным выражением лица, сложив руки на коленях. Огромные люстры были выключены, и в рассеянном свете разноцветных атомных лампочек, которыми потолок буквально был усыпан, отчетливо была видна аура Короля, принимавшая над его головой форму короны.
Уайнис остановился на лестнице. Никто его не заметил. Все глаза были прикованы к трону. Он сжал кулаки и замер на месте: блеф Хардина не заставит его совершить опрометчивый поступок.
А трон тем временем тронулся с места, бесшумно оторвался от пола и поплыл в воздухе. Сначала он двигался над возвышением, затем очень медленно проплыл над ступеньками, а потом, почти горизонтально, на высоте пяти метров, направился к огромному, открытому настежь окну.
Когда глухие удары колокола пробили полночь, трон остановился у окна — и вдруг королевская аура исчезла.
Долю секунды Король сидел неподвижно, на лице его было написано удивление, и без ауры оно стало лицом обыкновенного человека, затем трон покачнулся и с грохотом упал на пол — и в это же мгновение во дворце погас свет.
В последовавшей суматохе и неразберихе послышался громкий голос Уайниса:
— Принесите факелы! Принесите факелы!
Нанося удары направо и налево, он пробрался к двери. В зал поспешно входила дворцовая стража.
Наконец принесли факелы, которые предназначались для гигантского факельного шествия по улицам города после коронации.
Вернувшись в зал, стражники принесли факелы — голубые, зеленые и красные, — их непривычный свет выхватывал из темноты испуганные, смущенные лица.
— Все в порядке! — закричал Уайнис. — Оставайтесь на своих местах! Электричество сейчас исправят!
Он обратился к начальнику стражи, который замер перед ним, ожидая указаний:
— Что случилось, капитан?
— Ваше Высочество, — тут же последовал ответ, — горожане обступили дворец.
— Что им нужно? — прорычал Уайнис.
— Их привел жрец. Удалось установить, что это Верховный Жрец, Поль Веризоф. Он требует немедленного освобождения Мэра Сэлвора Хардина и прекращения войны против Фонда.
И хотя доклад был сделан бесстрастным тоном военного, капитан нервничал и избегал смотреть Уайнису в глаза.
— Если толпа попытается проникнуть сквозь дворцовые ворота — прикончите их бластерами! Других распоряжений пока нет. Пусть покричат. Завтра мы займемся этим делом.
К этому времени факелы уже распределили, и зал был снова освещен. Уайнис поспешил к трону, все еще стоявшему у окна, и стащил с него оцепеневшего от страха, без кровинки в лице Лепольда.
— Идем со мной! — Он выглянул из окна. Город был погружен во тьму. Снизу доносился хриплый рев толпы. И только справа, там, где находился Агролидский храм, виднелись огни. Он злобно выругался и потащил за собой Короля.
Уайнис ворвался в свои покои, пятеро стражников следовали за ним по пятам. Вслед за ним вошел потерявший дар речи Лепольд с остекленевшими от страха глазами.
