— Другие роботы. Они появились, но в это время мои роботы ушли.
— Минуточку, — сказал Амадейро. — В каком состоянии вы были, мистер Бейли?
— Не в очень хорошем.
— Не в очень? Вы землянин и привыкли жить в искусственных условиях ваших Городов. На открытом воздухе вам плохо. Ведь это так, мистер Бейли? — спросил Амадейро.
— Да, сэр.
— Вчера вечером была сильная гроза. Не точнее было бы сказать, что вы были совершенно больны? В полубессознательном состоянии, если не хуже?
— Я был совершенно болен, — неохотно признал Бейли.
— Тогда как же ваши роботы могли уйти? — резко спросил Председатель. — Они же должны были быть с вами при вашем состоянии.
— Я приказал им уйти, мистер Председатель.
— Почему?
— Я подумал, что так лучше, и я объясню, если мне будет позволено продолжать.
— Продолжайте.
— Нас действительно преследовали, потому что преследовавшие роботы явились очень скоро после того, как ушли мои оба. Преследователи спросили меня, где мои роботы, и я сказал, что отослал их обратно. Только после этого они спросили, не болен ли я. Я ответил, что не болен, и они оставили меня, чтобы продолжать поиски моих роботов.
— Дэниела и Жискара? — спросил Председатель.
— Да, мистер Председатель. Мне было ясно, что им было строго приказано найти моих роботов.
— Из чего вам стало это ясно?
— Хотя я был явно болен, они первым делом спросили о роботах и лишь потом обо мне. Затем они оставили меня больного, чтобы искать моих роботов. Это значит, что им был дан строжайший приказ найти моих роботов, иначе они не отнеслись бы безразлично к больному человеку. Я ожидал этих поисков, поэтому и отослал моих роботов. Я чувствовал, что самое важное — уберечь их от чужих рук.
— Мистер Председатель, — сказал Амадейро, — могу ли я продолжать спрашивать мистера Бейли, чтобы показать никчемность его утверждения?
— Можете.
— Мистер Бейли, вы остались одни, когда ваши роботы ушли?
— Да, сэр.
— Значит, вы не записали событий? У вас не было с собой записывающего аппарата?
— На оба вопроса — нет, сэр.
— И вы были больны?
— Да, сэр.
— Вы не теряли сознания? Может быть, вам было так плохо, что вы ничего не помните?
— Нет, сэр, я помню все вполне ясно.
— Может, вам так кажется, а на самом деле вы бредили, галлюцинировали? Вам казалось, что появились роботы и говорили с вами?
Председатель задумчиво сказал:
— Я согласен. Мистер Бейли с Земли, допуская, что вы помните — или считаете, что помните, — как вы оцениваете происшедшее?
— Я колеблюсь высказать вам свои мысли на этот счет, мистер Председатель, чтобы не оклеветать доктора Амадейро.
— Поскольку вы говорите по моему требованию, и ваши слова не выходят за пределы этой комнаты, вопрос о клевете не встает.
Председатель оглянулся: ниши роботов были пусты.
— Я подумал, что, возможно, доктор Амадейро задерживал меня в своем офисе дольше, чем было необходимо, чтобы было время испортить мою машину. А затем продолжал задерживать меня, чтобы я ушел, когда уже началась гроза, он был уверен, что по дороге мне станет плохо. Он изучал условия жизни на Земле, как он сам несколько раз сказал мне, так что должен был знать, как я буду реагировать на грозу. Мне казалось, что у него был план послать за нами своих роботов, чтобы, когда у нас будет вынужденная посадка, отвезти нас обратно в Институт под предлогом заботы обо мне, а в действительности — завладеть роботами доктора Фастольфа.
Амадейро тихо засмеялся:
— Зачем мне все это? Вы видели, мистер Председатель, что это одни предположения, и любой суд на Авроре признает их клеветой.
— Мистер Бейли с Земли, есть ли у вас какие-либо подтверждения этих гипотез? — строго спросил Председатель.
— Цепь рассуждений, мистер Председатель.
Председатель встал и тут же потерял часть своей значительности, поскольку почти не был выше себя сидящего.
— Разрешите мне ненадолго удалиться, чтобы я мог обдумать услышанное. Я сейчас вернусь.
И он ушел в туалет.
Фастольф наклонился к Бейли. Амадейро выглядел равнодушным, как будто его вовсе не интересовало, что эти двое скажут друг другу.
— У вас нет ничего лучше сказать? — прошептал Фастольф.
— Думаю, что есть, если мне дадут сказать это, но Председатель, кажется, не симпатизирует мне.
— Абсолютно не симпатизирует. Поскольку вы все делаете, как нельзя хуже, я не удивлюсь, если он, вернувшись, прекратит всю процедуру.
Бейли кивнул и уставился на свои ноги.
Председатель вернулся, сел и бросил на Бейли зловещий взгляд:
— Мистер Бейли с Земли, мне кажется, вы напрасно тратите мое время, но я не хочу, чтобы говорили, что я не выслушал полностью каждую сторону. Вы можете назвать мне мотив, который бы побудил доктора Амадейро совершить все те безумства, в которых вы его обвиняете?
— Мистер Председатель, — сказал Бейли тоном, близким к отчаянию, — мотив есть, и очень веский. Он основан на факте, что план доктора Амадейро о заселении Галактики не осуществится, если доктор и его Институт не смогут производить человекоподобных роботов. Известно, что он не производил их и не может. Спросите его, хочет ли он, чтобы Комиссия Совета проинспектировала его Институт и установила, производились ли или проектировались там человекоподобные роботы. Если он докажет, что такие роботы на потоке или существуют хотя бы в чертежах, пусть даже в теоретических замыслах, и он готов продемонстрировать это квалифицированной комиссии, я больше ничего не скажу и соглашусь, что мое расследование кончилось ничем.
Председатель взглянул на Амадейро.
Улыбка доктора увяла, и он сказал:
— Заявляю, что в настоящее время мы не проектируем человекоподобного робота.
— Тогда я продолжу, — сказал Бейли. — Доктор Амадейро, конечно, может получить всю нужную информацию, если он обратится к доктору Фастольфу, у которого эта информация в голове, но доктор Фастольф не хочет сотрудничать с ним в этом деле.
— Не хочу, — пробормотал Фастольф, — ни при каких условиях.
— Однако, мистер Председатель, — продолжал Бейли, — доктор Фастольф не единственный, кто знает секрет дизайна и конструкции человекоподобного робота.
— Кто же еще может знать? — спросил Председатель. — Сам доктор Фастольф, кажется, ошеломлен вашим замечанием, мистер Бейли.
Он впервые не добавил «с Земли».
— Я и вправду ошеломлен, — сказал Фастольф. — Насколько мне известно, я единственный. Я не понимаю, кого имеет в виду мистер Бейли.
