— Вы все поняли правильно, Пел, — сказала Блисс.
— Я это тоже понимаю, — сказал Тревиц. — Это нетрудно понять. Но чего вы от нас хотите? Мы не собирались на вас нападать, мы прилетели в поисках информации. Зачем вы захватили наш корабль?
— Чтобы поговорить с вами.
— Вы могли поговорить с нами и на корабле.
Блисс серьезно покачала головой.
— Разговаривать должна не я.
— Разве вы не часть группового сознания?
— Да, но я не могу летать, как птица, жужжать, как насекомое или вырасти высотой с дерево. Я делаю то, что лучше всего получается у меня. И не мне передавать вам информацию, хотя и я могла бы.
— Кто же это решает?
— Мы все.
— А кто будет говорить с нами?
— Домм.
— Кто такой Домм?
— Ну, — сказала Блисс, — его полное имя Эндоммандиовизамарон-дейасо — и так далее. Разные люди в разное время называют его разными слогами, но для меня он Домм, и, я думаю, вы оба тоже будете его так называть. Он, вероятно, вносит больший вклад в сознание Геи, чем кто-либо на планете, и он ожидает вас на этом острове. Он захотел увидеться с вами, и ему это разрешили.
— Кто разрешил? — спросил Тревиц и сам себе ответил: — Да, знаю, вы все.
Блисс кивнула.
— Когда же мы встретимся с Доммом, Блисс? — спросил Пелорат.
— Прямо сейчас. Если вы пойдете за мной, Пел, я приведу вас к нему. И вас тоже, Трев.
— А вы после этого уйдете? — спросил Пелорат.
— А вы не хотите, чтобы я уходила, Пел?
— Собственно… нет.
— Ну вот, пожалуйста, — говорила Блисс, пока они шли по гладко вымощенной дороге, огибавшей сад, — мужчины очень быстро ко мне привыкают. Оказывается, даже у пожилых, почтенных мужчин обнаруживается мальчишеский пыл.
Пелорат рассмеялся.
— Я не могу похвастаться мальчишеским пылом, но если бы он у меня был, то только для вас, Блисс.
— О, не сбрасывайте со счета свои мальчишеский пыл, — сказала Блисс. — Я творю чудеса.
— Долго ли, — нетерпеливо спросил Тревиц, — мы будем ждать Домма, когда придем?
— Это он будет ждать вас. В конце концов, Домм через Гею не один год работал над тем, чтобы доставить вас сюда.
Тревиц остановился на полушаге и быстро взглянул на Пелората, а тот одними губами проговорил:
— Вы были правы.
Блисс, которая смотрела вперед, сказала:
— Я знаю, Трев, вы подозревали, что я-мы-Гея были заинтересованы в вас.
— Я-мы-Гея? — негромко повторил Пелорат.
Блисс с улыбкой повернулась к нему.
— У нас целый комплекс местоимений, выражающих оттенки индивидуальностей, существующих на Гее. Я могла бы объяснить их вам. Но пока вам придется принять, что 'Я-мы-Гея' в данном случае лучше всего выражает то, что я имею в виду… Пожалуйста, идемте дальше, Трев. Домм ждет, и я не хочу заставлять ваши ноги двигаться против воли. Это неприятное ощущение, к которому вы не привыкли.
Бросив на Блисс взгляд, в высшей степени подозрительный, Тревиц пошел дальше.
Домм оказался стариком. Музыкальным потоком интонаций и ударений он продекламировал им все двести пятьдесят три слога своего имени.
— В каком-то смысле, — сказал он, — это моя краткая биография. Она рассказывает слушателю, или читателю, или чувствователю, кто я, какую роль сыграл в общем действии, чего достиг. Однако в последние пятьдесят лет меня удовлетворяет, если меня называют Доммом. Если надо учитывать других Доммов, меня можно называть Доммандио, а в моих разнообразных контактах используются и другие варианты. Раз в году Геи мое полное имя мысленно повторяется в таком виде, как я его вам только что повторил голосом. Очень эффектно, но неудобно.
Он был высоким, худощавым — даже худым. Его глубоко посаженные глаза светились необычно молодо, хотя двигался он очень медленно, его внушительный нос был тонким, длинным и расширялся к ноздрям. Руки были покрыты сетью вен, но сохранили гибкость в суставах. Он был одет в длинный халат такого же серого цвета, как и его волосы. Халат доходил до щиколоток, а сандалии не закрывали больших пальцев.
— Сколько вам лет, сэр? — спросил Тревиц.
— Пожалуйста, зовите меня Доммом, Трев. другие формы обращения создадут формальное отношение и затруднят обмен идеями между вами и мной. В галактических стандартных годах мне недавно исполнилось девяносто три, но настоящий праздник состоится через несколько месяцев, когда я справлю девяностую годовщину своего рождения в годах Геи.
— Я не дал бы вам больше семидесяти пяти, сэр… Домм, — сказал Тревиц.
— По геянским стандартам я не выделяюсь ни годами, ни моложавостью, Трев. Однако вы поели?
Пелорат посмотрел на тарелку с остатками скромной и безыскусной трапезы и неуверенно сказал:
— Домм, можно мне попытаться задать вам неприятный вопрос? Конечно, если он вас оскорбит, вы пожалуйста скажите мне об этом, и я заберу его назад.
— Спрашивайте, — улыбаясь ответил Домм. — Я с удовольствием расскажу о Гee все, что вам интересно.
— Зачем? — сразу спросил Тревиц.
— Вы ведь почетные гости. Задавайте свой вопрос, Пел.
Пелорат сказал:
— Поскольку все на Гее участвуют в групповом сознании, как можете вы — элемент Геи, употреблять в пищу другие элементы?
— Это верно! Но все вовлечено в круговорот. Мы должны есть, и все, что мы едим — растения, животные, минеральные добавки — является частью Геи. Но, с другой стороны, ничто не убивается для развлечения или из спортивного интереса, и ничто не убивается с излишними мучениями. И, к сожалению, мы не делаем попыток украсить наши трапезы, потому что ни один геянин не станет есть без необходимости. Эта еда не доставила вам удовольствия, Пел, Трев? Что ж, еда и не предназначена для удовольствия.
