кровь толкнулась в голову. Он встал, сделал несколько нервных шагов в комнату, потом повернулся в прихожую. Снова сел.
— Так, разберёмся, — думал он, — ну и что, несколько писем. I love you. Это о чём говорит? Да ни о чём это не говорит, так, детские шалости. Лене нечего скрывать от меня. Отдам ей письма, и вместе посмеёмся.
Валя медленно выдохнул и улыбнулся про себя: «Фу. Ну ты дал! Показал темперамент. Что ж так задело-то? Ведь всё это ерунда». Вернувшись к делам, Шажков почти забыл об этом случае, но заноза осталась.
Лена вернулась из Боровичей через неделю. Валентин обрадовался её приезду, как ребёнок, украсил дом цветами и угощал её обедом собственного приготовления. После обеда они смотрелись в «эрмитажное» зеркало — Шажков не скрывая радостного замешательства, а Окладникова — серьёзно, широко раскрыв прекрасные глаза.
Потом, соскучившись друг по другу, долго разговаривали на кухне. Перебивая один другого, обменивались новостями.
— Что ты рассказала маме про меня? — с интересом спросил Валентин.
— Просто сказала, что ты у меня есть. Привет передала. Что мне ещё сказать?
— А она что?
— Она тоже передаёт тебе привет.
— Спасибо.
Лена вдруг как-то по особому, наклонив голову, заглянула Шажкову в глаза и полушутливо, полусерьёзно спросила: «Валь, а я для тебя кто?»
— Ты — моя невеста, — не сомневаясь и ни секунды не раздумывая, произнёс Валентин.
— Неправда! Ты не приглашал меня замуж.
— Обязательно приглашу.
— Да? А что должно произойти, — бросив на Валентина пытливый взгляд, спросила Лена, — чтобы ты пригласил? Звезда с неба упасть?
— Звезда. Мне по голове.
— Нет, честно. Что?
— Да ничего. Я должен дозреть. Подожди ещё немножко. Хорошо?
— Хорошо. Я подожду, не волнуйся.
— Я волнуюсь. Я правда волнуюсь. А ты хочешь за меня замуж?
Лена лёгким движением встала из-за стола, на цыпочках подошла к Валентину, стоявшему у окна. Вплотную так, что он почувствовал свежий запах её волос, и прошептала ему в ухо: «Да! Да! Да, я хочу. Пойдём, я тебя приласкаю».
Провели некоторое время в постели, и Валентин незаметно уснул. Проснувшись через час, он увидел, что Лена спит рядом с ним, разметавшись в позе бегущего оленя. Валя поцеловал её в плечо (она улыбнулась, не раскрывая глаз), осторожно встал с дивана и вышел на кухню. На кухонном столе лежал Ленин мобильный телефон, и вдруг в голове у Шажкова ржаво звякнул колокол, и сердце забилось быстрее. Валя взял плоский аппаратик, хранивший тепло Лениных рук, и быстро открыл папочку принятых сообщений. У него враз потемнело в глазах. Вот они: раз, два, три. Валентин стал последовательно открывать их.
Первое: «Ты уехала, и я тоскую. Что делать, скажи?»
Второе: «Простить тебя? Легко».
Третье: «Я скоро буду. Жди».
Последнее пришло три часа назад. «Ну-ка, а каков ответ?» Валентин быстро открыл папочку отправленных сообщений, выбрал последнее и прочёл:
«Сейчас не время. Не обижайся, позвони мне».
Шажкову стало жарко, и он бессильно опустился на табуретку: «Вот и ответ. Вот истина. Измена!»
Валентин, как пружина, вскочил и стал ходить по кухне, ничего не видя вокруг. Он был похож на вздыбленную лошадь, которую ударили плёткой по глазам. Ходил и считал про себя: «Раз, два три, поворот. Раз, два три, поворот». Не заметил, как из комнаты вышла Лена и застыла на пороге при виде его посеревшего сосредоточенного лица. Сквозь адский ритм, бивший в голове в такт взбесившемуся пульсу, Шажков еле различил слабый шелестящий звук: «Аля!.. Аля!.. Валя!.. Валя!..». Шелест постепенно усилился, как будто на полную мощность выкручивали звук, и постепенно перешёл в крик. Шажков дёрнул головой, стряхивая пелену с глаз. Перед ним возникло встревоженное Ленино лицо, он увидел её сцепленные ломкие руки у груди с побелевшими костяшками длинных пальцев и услышал голос, волновавший и одновременно ранивший своим прямым, как нож, проникновением в душу: «Валя! Валя!»
— Что случилось? Что с тобой, Валя? — наконец дошёл до него вопрос.
Шажков остановился и, протянув Лене её мобильный телефон, выдавил из себя: «Это что?» Потом, толкнув её в дверях, стремительно вышел из кухни и тут же вернулся с двумя почтовыми конвертами, которые он бросил на стол перед ней: «Это что?»
Лена, не взглянув на конверты, подошла к Валентину и обняла его за шею. Он решительно разжал её объятия, повернулся и вышел вон. В комнате включил телевизор и уставился в него, не выбирая и не разбирая, что показывают. Сразу ли или через некоторое время пришла Лена и присела рядом на краешек дивана. Долго сидели молча. Шажков не мог прийти в себя, да и Лена по-прежнему дышала быстро и не подымала глаз. Потом вздохнула, решительным движением положила руку Вале на колено и произнесла: «Ты не так подумал. Я прошу, чтобы ты меня выслушал. Если можешь».
— Нет, давай так, — в свою очередь жёстко предложил Шажков, — я тебе задаю вопросы, а ты отвечаешь только: да или нет.
— Хорошо.
— Он был твоим любовником?
— Да.
— Первым мужчиной?
(После паузы.)
— Да.
— Ну и как?
— Я не хочу говорить… Ничего плохого не скажу.
— Это правильно. Тогда и про меня потом ничего плохого не скажешь. Ты его любила?
(После паузы)
— Была влюблена.
— А сейчас?
— Нет.
— Ты мне изменяешь?
(После паузы.)
— Нет.
— А честно? Как перед Богом?
— Нет.
— Ты меня любишь?
— Да.
Шажков обнял Лену и, ощущая её нешуточное сопротивление, прижал к себе. Разлившееся было в воздухе напряжение постепенно стало спадать. Лена медленно высвободилась из Валиных объятий.
— Это очень мучительно, Валя, — сказала она, — то, что ты со мной сделал. Я никому такого не пожелаю.
— Извини.
— Я знаю, что я виновата перед тобой, перед всеми. Но не надо так больше.
— В чём ты виновата?
— Я знаю, в чём. Но не в том, что ты мог подумать. Точнее, это самое малое, в чём я виновата. Не
