— Как же вы это узнаете?
— Ну, для этих звезд есть данные в банках памяти, и их можно преобразовать в координаты системы Компореллона. Затем их можно, в свою очередь, откорректировать с учетом фактического положения 'Далекой Звезды' по отношению к солнцу Компореллона. И тогда я получу все расстояния.
— А координаты звезды Запретной планеты у вас уже есть, кивнув, сказал Пелорат.
— Да, но этого недостаточно. Расстояния до остальных звезд нужны мне с точностью порядка процента. Массы этих звезд невелики, и ошибка не будет иметь большого значения. Но солнце, вокруг которого обращается Запретная планета, создает в своих окрестностях чрезвычайно сильное гравитационное поле, и расстояние до него мне надо знать с точностью, в тысячу раз большей, чем до остальных звезд. Имеющихся координат недостаточно.
— И как вы его узнаете?
— Измерю видимые промежутки между этим солнцем и тремя близлежащими тусклыми звездами. Предположим, что эти звезды тусклые оттого, что в действительности очень далеки. Потом мы оставим на экране одну из них и прыгнем на десятую парсека под прямым углом по отношению к направлению от нас на солнце Запретной планеты. Это вполне безопасно. Звезда, которая сейчас в центре экрана, после Прыжка останется в центре, и две другие тусклые звездочки не изменят своего положения, однако солнце Запретной планеты сместится — из-за параллакса. По величине этого сдвига мы и определим расстояние до нее. Для большей надежности я выберу еще три далекие звезды и все повторю.
— Сколько же на это уйдет времени? — спросил Пелорат.
— Немного. Основная тяжесть работы ложится на компьютер, я только указываю ему, что делать. Вот на что действительно уйдет время, так это на проверку результатов. Мне нужно удостовериться, что они правдоподобны и что в мои команды не вкралась ошибка. Если бы я был лихачом и абсолютно верил в себя и компьютер, я мог бы все это проделать за пару минут.
— Это поистине удивительно, — сказал Пелорат, — подумать только, как много делает для нас компьютер! Я все время об этом думаю. Что бы вы делали без него?
— Что бы я делал без гравитического корабля? Что бы я делал без астронавигационной подготовки? Что бы я делал, если бы за мной не стояли двадцать тысяч лет гиперпространственной технологии? Признаем факт, что я — это я, здесь и сейчас. Представим, что мы в будущем, через двадцать тысяч лет. Какие технологические чудеса мы возблагодарим тогда? Или, может быть, через двадцать тысяч лет человечества уже не будет?
— Вероятно, будет, — ответил Пелорат. — Даже если мы не станем частью Галаксии, у нас для руководства останется психоистория.
Тревиц оторвал руки от компьютера и повернулся в кресле.
— Пусть вычисляет сам, — пробормотал он, — и пусть все проверяет по нескольку раз. Спешки нет.
Он испытующе посмотрел на Пелората и сказал:
— Психоистория! Вспомните, Янов, дважды эта тема всплывала на Компореллоне и дважды ее характеризовали как суеверие. Сначала это сказал я, а потом то же самое сказал Дениадор. Не является ли психоистория суеверием Сообщества? Разве это не убеждение без свидетельств и доказательств? Как вы думаете, Янов? Это скорее ваша область, чем моя.
— Почему же без свидетельств, Голан? — сказал Пелорат. Изображение Селдона появлялось в Хранилище много раз и обсуждало происходившее. Он ведь не мог знать, что произойдет, если бы не предсказал это при помощи психоистории.
— Звучит впечатляюще, — сказал Тревиц. — Правда, во времена Мула он ошибся, но все равно. И все-таки, тут есть неприятный оттенок магии. Такие трюки способен выполнить любой фокусник.
— Фокусник не может предсказывать события на века вперед.
— Фокусник вообще не делает на самом деле того, во что он заставляет вас поверить.
— Я не могу, Голан, представить себе трюк, который позволил бы мне предсказать, что случится через пять веков.
— Вы также не можете представить себе трюк, который позволил бы фокуснику прочитать записку, спрятанную внутри псевдогиперкуба, спрятанного на непилотируемом орбитальном спутнике. Тем не менее, я видел, как фокусник это сделал. Вам не приходило в голову, что Капсула Времени вместе с изображением Селдона подготавливается правительством?
Видно было, что это предположение вызвало отвращение Пелората.
— Они на это не пошли бы, — сказал он.
Тревиц презрительно хмыкнул.
— И если бы они попытались, — добавил Пелорат, — их поймали бы.
— Не уверен. Однако суть в том, что мы совершенно не знаем, как работает психоистория.
— Я не знаю, как работает ваш компьютер, но он работает.
— Зато другие знают, как он работает. А если бы никто не знал, как он работает? Тогда, если бы он сломался, мы ничего не смогли бы сделать. И если психоистория неожиданно перестанет работать…
— Второе Сообщество знает, как работает психоистория.
— Откуда вы знаете, Янов?
— Так говорят.
— Говорить можно что угодно… О-о, у нас есть расстояние до Запретной планеты. Надеюсь, достаточно точное. Изучим числа.
Тревиц долго вглядывался в экран, и губы его иногда шевелились, как будто он что-то вычислял в уме. Потом он спросил: — Что делает Блисс?
— Она спит, старина, — виновато сказал Пелорат, — ей нужен сон, Голан. Связь с Геей через гиперпространство требует большого расхода энергии.
— Надо думать, — ответил Тревиц и снова повернулся к компьютеру. Он положил руки на контакты и пробормотал: — Я разрешу ему сделать несколько Прыжков с проверкой после каждого. — Потом он отнял руки и сказал: — Я спрашиваю серьезно, Янов. Что вы знаете о психоистории?
— Ничего, — смущенно сказал Пелорат. — Историки — а я историк — бесконечно далеки от психоисториков… Я, конечно, знаю два фундаментальных принципа психоистории, но их все знают.
— Даже я. Первый — число рассматриваемых людей должно быть достаточно велико для статистического анализа. Но сколько это 'достаточно велико'?
— Последняя оценка населения Галактики, — ответил Пелорат, — что-то около двадцати квадриллионов, и, возможно, она занижена. Этого, конечно, достаточно.
— Как знать…
— Но психоистория действительно работает, Голан. Что бы вы ни говорили, она работает.
— А второй принцип, — сказал Тревиц, — состоит в том, что люди не должны знать о психоистории, потому что это знание искажает их реакции… Но на самом деле люди знают о психоистории.
— Люди знают только о том, что она существует, старина. Это не в счет. Второй принцип требует, чтобы люди не знали предсказаний психоистории, а они и не знают. За исключением того, что знает Второе Сообщество, но оно — особый случай.
