Тревиц перевел взгляд с Блисс на Пелората и сделал над собой усилие, чтобы сохранить спокойное выражение лица.
— Простите, — сказал он. — Я нервничаю из-за свалившейся на меня ответственности. Я не знаю, как от нее избавиться. В этом причина моей неучтивости. Блисс, мне действительно интересно, как вам удается выбирать содержимое из чужих мозгов и при этом не перегрузить емкость своего мозга.
— Не знаю, Тревиц, — ответила Блисс. — Ведь и вы не знаете в деталях, как работает ваш единственный мозг. Вы, например, знаете расстояние от вашего солнца до соседней звезды, но не всегда же вы помните об этом. Вы где-то храните эти данные и можете их вспомнить, если понадобится. А если они долго остаются невостребованными, вы можете их и забыть, но при необходимости всегда найдете в каком-нибудь банке данных. Разум Геи можно сравнить с огромным банком данных, я могу им пользоваться, но мне вовсе не надо помнить все, что в нем есть. После того как я воспользуюсь каким-нибудь воспоминанием, я могу позволить ему исчезнуть из моей памяти. И я даже могу по своей воле вернуть это воспоминание на то самое место, откуда взяла.
— Сколько людей на Гее, Блисс? Человеческих существ?
— Около миллиарда. Вам нужна точная цифра на настоящий момент?
Тревиц улыбнулся.
— Я знаю, — сказал он, — что вы можете назвать точную цифру, но меня устраивает приблизительная.
— Собственно, — сказала Блисс, — численность населения стабильна и колеблется около числа чуть больше миллиарда. Я могу сказать, насколько это число превышает миллиард, расширив свое сознание и… э-э… расширив область поиска. Я не могу объяснить это человеку, который не испытывал такого.
— Но мне кажется, что миллиарда человеческих разумов, среди которых много детских, недостаточно, чтобы удержать в памяти всю информацию, необходимую для сложного общества.
— Но на Гее не только люди, Трев.
— Вы хотите сказать, что животные тоже помнят?
— Да, хотя и не с такой плотностью; к тому же большое место отводится воспоминаниям, нужным только данному виду или особи, все же значительное количество информации хранится в мозгах животных, а также в тканях растений и в минеральной структуре планеты.
— То есть в скалах и горных хребтах?
— А также в океане и в атмосфере. Они тоже Гея.
— Но что могут помнить неживые системы?
— Многое. Плотность памяти низка, но объем так велик, что подавляющая часть общей памяти Геи хранится в океане. Извлечение и замена информации в скалах требует больше времени, поэтому там хранится так называемая мертвая информация сведения, которые в обычной жизни редко бывают нужны.
— Что происходит, если умирает кто-то, чей мозг хранил ценную информацию?
— Информация не теряется. Пока мозг разрушается после смерти, она медленно вытекает и распределяется по другим частям Геи. А когда появляются новые мозги младенцев, они не только приобретают свои личные воспоминания, но им передают также из других источников сведения, которые им нужны. У меня-нас-Геи обучение происходит автоматически.
— Честно говоря, Голан, — сказал Пелорат, — идея живой планеты мне нравится.
Тревиц искоса взглянул на своего товарища по Сообществу.
— Не сомневаюсь, Янов, — возразил он, — но я не в восторге. При всей своей величине планета представляет один мозг. Один! Каждый новый мозг растворяется в целом. Здесь нет возможностей для оппозиции и несогласий. В истории много примеров, когда взгляды меньшинства сначала отвергались обществом, а потом побеждали и изменяли мир. Разве могут на Гее появиться великие бунтари?
— Внутренние конфликты бывают, — сказала Блисс. — Общее мнение Геи согласуется не по всем вопросам.
— Наверно, эти споры очень ограничены, — сказал Тревиц. — В одном организме нельзя допустить слишком большого беспорядка, начнется разлад. Если у вас прогресс и развитие и не остановились совсем, то, во всяком случае, сильно замедлились. Можно ли это навязать всей Галактике? Всему человечеству?
— Вы сомневаетесь в своем решении? — спокойно спросила Блисс. — Вы передумали и считаете теперь, что для человечества Гея в качестве будущего не может быть образцом?
Тревиц поджал губы.
— Я бы хотел, но… еще не время, — подумав, сказал он.- Я принял решение бессознательно, основываясь на чем-то, и пока я не выясню, на чем именно, я не могу ни подтвердить, ни изменить это решение. Так что вернемся к вопросу о Земле.
— Там вы собираетесь узнать, на чем вы основывались? Так, Тревиц? — спросила Блисс.
— Так мне кажется… Так вот, Домм сказал, что Гея не знает местоположения Земли. И вы, конечно, тоже?
— Конечно. Я тоже Гея, как и он.
— А вы не скрываете от меня эти сведения? Я хочу сказать, сознательно.
— Разумеется, нет. Даже если бы Гея и могла лгать, вам она лгать не стала бы. Ведь мы зависим от ваших выводов, нам нужно, чтобы они были точны, стало быть, они должны основываться на реальности.
— В таком случае, — сказал Тревиц, — давайте воспользуемся вашей всепланетной памятью. Прозондируйте прошлое и скажите, как далеко простираются ваши воспоминания.
Возникла пауза. Блисс смотрела на Тревица невидящими глазами, как будто погрузилась в транс. Затем она сказала:
— На пятнадцать тысяч лет.
— А почему вы замешкались?
— Воспоминания старые, действительно старые, — они в подошвах гор, и потребовалось время, чтобы их извлечь.
— Значит, пятнадцать тысяч лет назад. Тогда и была заселена Гея?
— Нет, насколько мы знаем, Гею заселили еще за три тысячи лет до этого.
— Разве вы — или Гея — не помните точно?
— Это было, — сказала Блисс, — до того, как Гея развилась до стадии всепланетного сознания.
— Но, Блисс, до этого Гея должна была вести архивы. Обычные архивы: рукописи, фильмы, магнитные диски и тому подобное.
— Наверно, но они вряд ли уцелели с тех пор.
— Их можно было скопировать или, еще лучше, переписать во всепланетную память, когда она возникла.
Блисс нахмурилась. Новая пауза тянулась дольше.
