за то, что там написано — он меня не спросил даже. Видимо, считает себя великим сочинителем.
— А почему бы и нет? — сказал Сигвальд, прочитав свое удостоверение.
— Асель, как тебе? — Оди с опасением взглянул на нее.
— Нормально, — буркнула она, посмотрев на свой документ и засунув его во внутренний карман куртки.
В конце очереди возникло какое-то волнение, которое все усиливалось и вскоре стало ясно, что там происходит ссора. Вскоре от толпы людей отделился человек и метнулся в сторону, к обозам.
— Держи вора! — грубым басом заорал кто-то из толпы.
Сигвальд поднялся, движимый любопытством, Асель инстинктивно потянулась к луку.
— Не-не-не, — быстро проговорил Оди, положив одну руку на локоть степнячке, другую на плечо воину. — Нам своих проблем хватает, пойдем-ка отсюда.
Анвил несся, не чувствуя под собой земли, подгоняемый тем же грубым голосом, который только что скомандовал ловить вора. «Черт, черт, черт! Он же мне голову открутит! И где он только взялся?! Черт!» Сыщик понимал, что в толпе ему не скрыться, на открытой местности шансов тоже мало, тем более, что только что у его уха просвистел увесистый камень. Он кинулся к небольшой веренице обозов, которые перегородили дорогу, стараясь держаться поближе к тому, у которого днище еще не скребло по дороге. Он надеялся проскользнуть под ним и скрыться, пока преследователи будут обходить эти стихийные баррикады.
У Анвила был кое-какой опыт в лазаньи под телегами, потому он умело упал на бок, подняв облако дорожной пыли и быстро шмыгнул под обоз, воспользовавшись замешательством толпы, которая не ожидала подобного трюка. Он полз по-пластунски, загребая широкими движениями дорожный мусор и ему казалось, что эта телега просто огромна. Поначалу сыщик списал это впечатление на общую нервозность, но вскоре ему стало просто страшно, поскольку телега все не кончалось.
Остановившись на миг, он с ужасом понял, что все это время греб на месте — его короткий плащ зацепился за какую-то деталь телеги и намертво в ней застрял. Анвил со стоном пытался распутать его или хотя бы отодрать кусок, но все попытки оказались тщетными. Через несколько секунд он увидел прямо перед носом несколько ног в грубых башмаках. «Ну вот и все, — подумал он. — Моя песенка спета».
Внезапно он почувствовал, что чьи-то руки крепко схватили его за щиколотки и резко рванули назад. От рывка он ударился подбородком о землю — зубы лязгнули, больно прикусив язык. Второй рывок был еще более неудачным — плащ, все так же застрявший в днище, задрался и завязками врезался в горло Анвила. Между тем, его все еще продолжали тянуть за ноги. Анвил чувствовал, как темнеет у него в глазах, хотел было крикнуть, что сдается, но ему удалось только прохрипеть что-то, и то так тихо, что услышать его в общем шуме и гаме было совершенно невозможно.
Из последних сил непослушными пальцами он рванул завязки — они распустились, и сыщик вылетел из-под телеги, как пробка из бутылки. «Идиот, — думал он с горечью. — А додумайся я развязать их раньше — все было бы хорошо».
Не успел Анвил опомниться, как получил удар ногой по печени, от которого заскулил и рефлекторно свернулся калачиком на пыльной дороге.
— Ах ты ж сучий сын! Бесовское отродье! — вещал грубый бас, принадлежавший коренастому норрайцу, чьи длинные густые усы грозно колыхались на ветру. — Получай!
Бежать сыщику было некуда, да он, пожалуй, уже и не смог бы, потому безвольно лежал на земле, прикрывая голову руками и ожидая того светлого часа, когда наконец-то потеряет сознание и перестанет чувствовать удары. Но светлый час все не наступал.
— Прекратить самосуд! Прекратить немедля! А то самого сейчас так отходим — мало не будет!
Доблестная стража, услышав шум на улице, отвлеклась от очередного обираемого и выбежала на улицу, наугад раздавая удары дубинками налево и направо, пока не добралась до эпицентра событий, обнаружив неподвижно лежащего на земле Анвила.
— Он хоть живой? — спросил усатый капитан, склонившись над ним. — А то мне только трупа в мое дежурство не хватает для полного счастья.
— Куда намылился? — второй солдат осадил норрайца, который хотел было ретироваться, пока не пришлось отвечать за самосуд, причинение увечий, а может и убийство. — Стой тут, покудова не узнаем что к чему.
Осторожно приподнявшись на локте, Анвил сплюнул на дорогу кровь. К большому удовольствию капитана, он выглядел довольно живым, хоть и изрядно помятым.
— Ну-ка, пойдем разбираться, кто такие, — сказал капитан, направившись к сторожке.
Убедившись, что никто не намерен помочь ему встать, сыщик кое-как поднялся сам и поковылял вслед за стражей. Печень ныла безбожно, все остальное чувствовало себя не намного лучше.
— Ну-с, любезный, рассказывай, — приказал капитан норрайцу, подкрутив усы и приготовившись слушать.
— Звать меня Норал Понн Хамрироу, я честный рыбак, а этот сучий сын украл у меня пять арумов!
— Та-ак, — протянул капитан, удивившись, откуда у честного рыбака столько денег. — Обыскать его!
Солдат, недавно осматривавший Оди, ловкими и привычными движениями пошарил в карманах Анвила, потом принялся за его кожаную сумку и вытряхнул на стол все ее содержимое. Среди найденного оказались: кинжал, кремень, обрывок веревки, кусок черствого хлеба, фляга с водой, бумажка, отрез чистой ткани, два рамера и тридцать шесть хетегов.
— Ну и где золото?
— Не понимаю, о чем речь! — Анвил с видом оскорбленного достоинства отер кровь с уголка рта. — За что меня избили? Кто этот человек? О чем он говорит?
Капитан вопросительно посмотрел на Норала Понн Хамрироу.
— Вот же сволота поганая! Еще и прикидывается — ничего не знаю, моя лошадь с краю!
— Денег-то при нем не нашли.
— Ну, дык это… Он у меня не прям сейчас украл.
— Что значит «не прямо сейчас»? — капитан удивленно округлил глаза.
— Поясню. Этот сучий сын — Анвил Понн Месгер, мошенник, который выдает себя за сыщика…
— Погоди, — капитан поднял руку, приказав рыбаку замолчать. — Ты Анвил Понн Месгер?
— Нет, — не задумываясь соврал он.
Стражник протянул руку к столу и взял бумажку, которая оказалась письмом Кеселара сыщику.
— Нехорошо обманывать городскую стражу, Анвил Понн Месгер, — грозно встопорщил усы капитан, прочитав первую сточку послания. — Продолжай, Норал.
— Три года назад выкрали у меня вещицу одну — золотую статуэтку, которую мой покойный отец моей покойной матушке привез из самого Палланет Ракко. И встретился мне в ту пору этот проходимец, который пообещал статуэтку в два счета найти, только ему надыть было платить дорожные издержки, и четверть суммы выдать авансом. А я ж, дурак, согласился — больно дорогая статуэтка была… как память. Промурыжил он меня два месяца, все соки вытянул! Потом приходит и говорит, мол, нашел. Привел меня к какому-то оборванцу, мол, он статуэтку выкрал. А тот говорит: «Да, грешен, выкрал!». Я ему, мол, отдавай статуэтку! А он говорит, что нет ее — распилил и переплавил давно. А этот-то, сыщик недоделанный, под шумок с деньгами и смотался!
— Так я что ли виноват, что он ее переплавил? Вора-то я нашел!
— Да на кой ляд мне эта босота сдалась?!
Анвил и честный рыбак перешли на крик. Причем орал в основном рыбак, сыщику же было довольно сложно перекричать его. Он начинал подозревать, что кроме печени пострадали еще ребра и почки. Капитан, требуя тишины, треснул кулаком по столу так, что на нем подпрыгнули монетки и вещи Анвила. После некоторого раздумья он с видом верховного судьи изрек:
— В договоре значилось найти статуэтку. Анвил Понн Месгер этого условия не выполнил, но деньги взял. Это значит, что присвоил он их незаконно, потому должен вернуть их Норалу Понн Хамрироу. Однако же я вижу, что расплатиться он не может, потому его надобно заключить в тюрьму до тех пор, пока он не оплатит долг.
