В одном его нельзя упрекнуть. В отсутствии решимости и твердости.
– Ты хочешь, чтобы мы встали во главе атаки?
– Нет, мы просто примкнем к надвигающейся волне.
Боль играет с тобой в игру. До тех пор, пока у тебя не кончается то, что помогает с ней бороться.
Шестой этаж должен быть очищен от прессы. Хочу хотя бы тут дышать свободно.
Надо решить вопрос с телеканалами. Они не могут говорить об одном и том же целый день.
Нужно раздуть пламя, а потом контролировать костер.
До выходных у нас три дня – три круга. И в каждом надо разыграть что-то свое.
Разве это не полное, безответственное, никем не проверенное броское ковбойское говенное мочилово?
Я уже такое видел. Прежде, чем станет лучше – будет хуже.
– Как дети?
– Теперь все вокруг внуков.
– Никто из моих людей не имеет отношения к недавней накладке в О’Хара.
– Накладке?
– Скандалу… Утечке?
Секретут приносил мне кекс. Это что-то ужасное, безбелковое. Хрен поймешь.
Я не люблю полумер. Если кто-то идет на меня войной, я предпочел бы получить удар в полную силу.
Как ты думаешь, что у нас сейчас здесь происходит? Подкину тебе несколько слов: «уютно», «удобно», «взаимопонимание».
Называй меня старомодным, но мне нравится, что в городе есть серьезная газета. Но там, где она есть, все решаю я.
Вот что вам надо знать. У этого парня на вас зуб и тенденция смотреть на вещи в очень дальней перспективе.
И долго мы так будем сидеть? Если вы хотели потратить мое время, вы могли бы сделать это по телефону.
– Мне нужно знать, откуда взялся этот документ. Я человек, которого хорошо иметь в должниках.
– Долги опозоренного мэра не кажутся мне ценным приобретением.
– Что происходит?
– Все в новостях.
Я не знаю, доктор, какой груз вы носите на своих плечах. Но если вы хотели сбросить его – сейчас самое время.
Здесь как будто наступает ад. Воду пить нельзя, в школах – ядовитый газ. И я счастлив, что могу побыть дома в безопасности.
