законы не допускали. То ли Ирина принцу не приглянулась, то ли сыграла роль политика. Дания при посредничестве французов уже успела примириться со шведами и теперь боялась раздражать их альянсом с Россией. Королевич потребовал отправить его на родину.
Разразился скандал. О женитьбе уже было объявлено, по понятиям того времени отказ Вольдемара наносил «бесчестье» царю и царевне. И принца задержали в Москве, пытались нажимом и уговорами все же склонить к согласию. Он упирался, и дело зашло в полный тупик. Датчане возмутились таким обращением с королевичем, начали угрожать. Что сразу аукнулось и в Польше, партия Иеремии Вишневецкого снова подняла голову, требуя заключить союз с Данией и вместе с ней воевать против русских. Сбор информации за рубежом снова был поручен Ордину-Нащокину. Теперь он действовал из своего родного Пскова. Установил связи с пророссийски настроенными представителями шляхты и духовенства в Литве, привлек в качестве агентов ряд купцов и быстро
Но в это время произошли серьезные перемены и в самой Москве. С весны 1645 г. царь Михаил Федорович начал прихварывать. Помочь ему тогдашняя медицина ничем не смогла. Государю становилось все хуже, и в ночь с 12 на 13 июля он отошел в мир иной. В его браке с Евдокией Стрешневой родилось 10 детей. Но пережили отца лишь четверо — Ирина, Алексей, Анна и Татьяна. На престол взошел юный Алексей Михайлович.
Государь Алексей Михайлович
Царевич Алексей родился 19 марта 1629 г. Как велось на Руси, до пятилетнего возраста воспитывался на «женской» половине дворца под опекой мамок и нянек, потом перешел на «мужскую». Получил неплохое для своей эпохи образование. Его обучением занимались В.Н. Стрешнев, дьяк B.C. Прокофьев, подьячий В.Г. Львов. Он освоил чтение, письмо, основы географии и арифметики, церковное пение. Много читал, уже в 10 лет его личная библиотечка насчитывала 13 томов — там была православная литература, «Букварь» Василия Бурцева, изданные на русском языке в Польше «Грамматика» и «Космография». Позже это собрание непрестанно пополнялась. А руководил его воспитанием «дядька» (иностранцы называют его гофмейстером) боярин Борис Иванович Морозов.
Он являлся одним из богатейших людей России и считался «западником». Охотно общался с чужеземцами, принимал из у себя, а свой дом обставлял по европейским образцам. Выписывал заграничную мебель, книги, механические диковинки, украшал стены картинами голландских мастеров. Впрочем, стоит иметь в виду, что никакой российской самоизоляции и ксенофобии в действительности не существовало. Уже и в XVII в. в нашей стране жило и служило множество иностранцев, и «западничество» Морозова никого не смущало. В противном случае разве оставили бы его «дядькой» наследника престола? Он и для царевича заказал немецкий костюмчик и детские доспехи европейского образца. Это тоже никаким грехом не считалось. Хотя не воспринималось и идеалом, к которому зачем-то надо стремиться. У них — свое, у нас — свое. Само собой подразумевалось, что немецкое платье — лишь забава, маскарад. Алексею и в голову не пришло бы, что в таком костюмчике можно пойти в церковь или на официальные торжества.
Но Морозов умел не только развлекать наследника — он также учил его военному делу, основам дипломатии и русского права. Развивал самостоятельное мышление, ввел метод бесед, обсуждая с ним те или иные вопросы и настаивая, чтобы он сам находил ответы. И Алексей рос умным и энергичным юношей. Как и его отец, любил верховую езду и охоту. Очень интересовался религиозными делами. Другом его детства стал постельничий Федя Ртищев — он был на два года старше Алексея и рос вместе с ним. Его современники называли «священномудрым» и «евангельским» человеком. Он и впрямь был необычной личностью — не имел врагов, прощал любые обиды, был начисто лишен алчности и честолюбия. Через Федора Алексей приглашал и любил слушать странников, паломников в святые места, ученых священников и монахов.
1 сентября 1643 г., на праздновании Нового года, Михаил Федорович официально «объявил» народу сына в качестве преемника. А в июле 1645 г. ему уже пришла пора заменить на троне отца. Кстати, полный титул царя был тогда очень длинным. «Великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея России самодержец, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, царь Сибирский, государь Псковский, великий князь Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский, и иных, государь и великий князь Новагорода Низовыя земли, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Кондинский и всея северныя страны повелитель, государь Иверския страны, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкасских и Горских князей и иных многих восточных, западных и северных государств и земель отчичу, дедичу и наследник, государь и обладатель».
Тут, правда, надо учитывать, что в XVII в. не только в
Титул был неотъемлемой частью политики. Так, владетель крохотного Шлезвиг-Гольштейна именовался «герцог Шлезвигский, Голыитейнский, Стормарнский и Дитмарсенский, граф Ольденбургский и Дельменгорстский». И пропустить в официальном документе, скажем, «графа Ольденбургского» означало усомниться в правах на обладание Ольденбургом. Это было смертельное оскорбление, такого повода вполне хватало для войны. Точно так же и у французского короля титул включал все его провинции — он был одновременно дофином Дофине, дофином Валентинуа, графом Прованским, графом Барселонским и т. д. и т. п. Как нетрудно увидеть, титул русских царей сложился исторически — он «рос» по мере присоединения к Москве Твери, Новгорода, Рязани. При Иване III, на начальном этапе подчинения сибирских племен, добавлялись «Обдорский», «Кондинский». Потом поняли, что уж слишком длинно получится, и закруглили общей фразой насчет «иных восточных и северных земель». Хотя то, что уже успели включить — оставили. Некоторые части титула не означали реальных владений, а были символическими или выражали претензии государств. Отсюда осторожная формулировка насчет «западных земель». А властители Грузии при Федоре Иоанновиче уступили царю титулы в обмен на материальную помощь. Претендовать на суверенитет над Грузией Москва в обозримом будущем не собиралась, но титулы приняла — запас карман не тянет, авось пригодится. Аналогичным образом, например, герцог Туринский носил титул короля Кипрского, купленный у наследников Кипра, давно принадлежащего туркам (и благодаря этому котировался в дипломатии выше «просто» герцогов).
Разумеется, несмотря ни на какую подготовку, 16-летний мальчик, убитый горем после смерти отца, не смог бы сразу подхватить всю массу государственных дел. Но царь на Руси правил не единолично. При нем постоянно действовал коллегиальный законосовещательный орган — Боярская Дума. А в отличие, допустим, от британских или французских пэров, на Руси боярство было не титулом, а чином, который присваивался персонально. Представитель знатного рода начинал службу в звании новика или стряпчего. Достойных производили в стольники. Следующей ступенью были окольничие — они были «около» царя и уже входили в Думу. А уж дальше, если заслужили, жаловалось боярство. Выходцы из 16 самых высоких родов имели право стать боярами, минуя чин окольничего, а кого-то жаловали по родству с царем и его близкими. Но за особые заслуги боярами могли стать и не аристократы. И к тому же в Думу входили еще думные дворяне (выходцы из мелких помещиков) и думные дьяки — из служилых чиновников и
