Я прибыл в аэропорт почти к самому отлету, забыв заранее перерегистрировать билет на измененный маршрут. После шумного спора с контролершей, утверждавшей, что я не успею на самолет (и чуть было не добившейся этого), я помчался по аэровокзалу и попал на посадку за считанные секунды до ее прекращения. Ко времени прибытия в Рино возбуждение от встряски из-за грозившего опоздания на самолет почти совсем улеглось. Поскольку для поездки на такси до дома Сейкоты было далековато, я взял машину напрокат. Был рассветный час. Внизу по сторонам автострады, змейкой поднимавшейся в горы, открывались живописные виды. Настроенное на классическую музыку радио передавало концерт Моцарта для кларнета. Все складывалось великолепно!
Дом Сейкоты, в котором находится его рабочий офис, стоит на берегу озера Тахо. Перед беседой мы совершили короткую прогулку по берегу неподалеку от дома. Было свежее ясное утро, в свете которого окрестный пейзаж казался идиллическим. Контраст между тем местом, где работал Сейкота, и моей конторой в районе Уолл-стрит с редкостным видом на безобразное здание вряд ли мог быть более разительным. Признаюсь, я ему позавидовал.
Вокруг рабочего стола Сейкоты нет котировочных экранов — вообще ни одного. Это отличает его практически от всех других моих собеседников. Всю торговую процедуру он обычно проводит за несколько минут, которые уходят на прогон компьютерной программы, генерирующей сигналы на следующий день.
Разговаривая с Сейкотой, я был поражен одновременно и мощью его интеллекта, и душевной чуткостью — необычным, на мой взгляд, сочетанием.
Сейкота способен видеть происходящее в уникальном по своим преимуществам ракурсе. Когда речь заходит об аналитических приемах, он предстает завзятым яйцеголовым (он имеет ученую степень в области электротехники Массачусетского технологического института), вызывая на экран компьютерного монитора трехмерный график, построенный одной из многочисленных программ его собственной разработки. Но вот разговор переходит на психологию торговли — и Сейкота демонстрирует чуткость и глубину понимания человеческой натуры.
В последние годы Сейкота действительно всерьез углубился в область психологии. Мне показалось, что психология, ее помощь в разрешении человеческих проблем заняли в жизни Сейкоты более важное место, чем рыночный анализ и торговля. Но сам он, наверное, нашел бы такое противопоставление несколько искусственным, поскольку в его восприятии торговля и психология — единое целое.
Наш разговор не получился таким сфокусированным, как я задумал. На деле он так сильно отклонялся в разных направлениях, что по прошествии двух часов мы едва скользнули по поверхности. И я продолжал беседу, решив, что просто полечу следующим рейсом. Как оказалось, я пропустил последний прямой рейс из Рино в Нью-Йорк.
Позднее Сейкота признался, что уже при нашем первом телефонном разговоре понял, что я задержусь на весь день. Он очень проницателен в оценке людей. Например, в ходе нашей беседы он вдруг спросил: «А на сколько минут вперед вы ставите свои часы?» Это вопрос особенно поразил меня тем, что за столь короткое время нашего знакомства Сейкота сумел подметить эту мою характерную особенность. К тому же вопрос прозвучал как нельзя кстати, если учесть мою утреннюю историю с самолетом, на который я чуть не опоздал.
Успехи Сейкоты простираются далеко за рамки торговли. Он произвел на меня впечатление человека, который постиг смысл жизни и жил именно так, как хотел.
Как вы впервые занялись торговлей?
В конце 1960-х, когда министерство финансов США приостановило продажу серебра, я решил, что оно пойдет вверх. Чтобы максимально использовать это озарение, я открыл торговый счет. Ожидая развертывания событий, я, по совету брокера, стал играть на понижение меди. Вскоре сработавший стоп- приказ выставил меня из рынка, лишив части денег и торговой невинности. Поэтому я вернулся к ожиданию начала неизбежного мощного подъема на рынке серебра. Наконец этот день настал, и я купил серебро. Но, к моему великому удивлению и финансовым потерям, цена на него стала падать!
Поначалу падение серебра на фоне такой бычьей ситуации казалось мне невероятным. Но цена на него падала, это было фактом, и вскоре выбила мой стоп-приказ. Я получил ошеломляющий урок того, как рынки могут игнорировать новости. Поведение рынков захватывало меня всё больше и больше.
Примерно тогда же мне попалась статья Ричарда Дончиана, из которой следовало, что чисто механическая система, следующая за тенденцией, способна одолеть рынок. Это тоже показалось мне невероятным, и я написал компьютерные программы (тогда они еще были на перфокартах), чтобы проверить его выводы на практике. Как ни странно, они оказались верными. Я и по сей день не уверен, понимаю ли я, почему это так, и нужно ли мне это понимать. Так или иначе, но анализировать рынки и ставить деньги на свои прогнозы показалось мне настолько увлекательнее перспектив любой другой карьеры, что я стал заниматься только торговлей, зарабатывая этим на жизнь.
Какой была ваша первая работа, связанная с рынком?
Свою первую работу на Уолл-стрит я заполучил в начале 1970-х, поступив аналитиком в крупную брокерскую фирму. Мне поручили заниматься рынками яиц и бройлеров.[34] Мне казалось забавным, что меня, новичка, сразу же уполномочили раздавать торговые советы. Однажды я написал статью, в которой рекомендовал трейдерам временно воздержаться от торговли.
Начальство выбросило эту рекомендацию из обзора рынка скорее всего потому, что она не способствовала активизации торговли.
Мне не терпелось приступить к использованию компьютеров в аналитическом бизнесе. Напомню, что тогда они обычно представляли собой перфо-карточные устройства, используемые для бухгалтерских расчетов. Заведующий компьютерным отделом, похоже, увидев во мне конкурента, неоднократно выдворял меня из своих владений. После месяца такой работы я объявил о своем уходе. Начальник отдела пригласил меня к себе, чтобы выяснить причину моего решения. За всё время это был первый раз, когда ему стало интересно поговорить со мной.
Я устроился в другую брокерскую фирму, которая тогда реорганизовывалась. Там было значительно меньше начальства, и я, пользуясь бесконтрольностью, по выходным тестировал торговые системы на бухгалтерской ЭВМ. Это была «IBM 360», которая занимала большое кондиционируемое помещение. Где-то за полгода я сумел протестировать около сотни разновидностей четырех простых систем по данным десяти товарных рынков примерно за десять лет. Сегодня ту же самую работу можно выполнить на персональном компьютере всего за один день. Так или иначе, но свои результаты я получил. Они подтвердили, что с помощью систем, следующих за тенденцией, можно получать прибыль.
Насколько я понял, раз вы занимались компьютерным тестированием систем по выходным, то это не входило в ваши прямые обязанности. Чем же вы должны были заниматься?
Всю неделю я выполнял обычные обязанности мальчика на побегушках — заправлял аппараты «Рейтер» новыми бумажными рулонами, когда на предыдущих появлялась розовая полоска. Кроме того, я должен был отрывать ленточки полученных новостей и вывешивать эту «лапшу» на стене позади аппарата. Хитрость состояла в том, чтобы отрывать ровно и между строк. Как ни смешно, но эти новости вряд ли кто- то читал (чтобы их увидеть, нужно было перегнуться через аппарат). Тогда я стал сам читать новости и лично докладывать их брокерам. В награду за это я получил возможность познакомиться с многообразием стилей их торговли.
Похоже, что вас держали за офисного любимца. Почему вы согласились с таким лакейским положением?
Потому что я твердо намеревался попасть в этот бизнес и мне было все равно, что делать и за что получать деньги.
Почему вы не остались на прежней работе? Там, по крайней мере, вы были аналитиком.
Потому что там все мои усилия сводились на нет. Мне не нравилось давление начальства, требовавшего рекомендовать клиентам сделки, которые по моим расчетам были неперспективными.
К тому же я понял, что добиться доступа к компьютерам фирмы для тестирования торговых систем (чего я действительно хотел) не удастся.
Вы были уверены, что сможете получить доступ к компьютеру на новой работе?
Нет. Но поскольку там только что произошла крупная перетряска и большинство начальников было уволено, я подумал, что серьезных бюрократических преград для работы на компьютере у меня не
