смелости отказать им, ведь это действительно высокая честь — убить жертву, что загнала вся стая. Так говорила Ниллица.
Алди устало сполз с тела оленя, опасливо поглядывая на устрашающие копыта, безвольно лежавшие на траве, потом его зубы впились в толстую шкуру. Я помогала ему своим клинком, свежуя труп, ощущая горячность еще не остывшего оленя. Я не видела в убийстве животного ничего предосудительного, особенно когда тебе хочется есть, но теперь это была прерогатива волков.
Не насытившаяся кроликом Ниллица пристроилась с другого бока оленя и принялась трепать темное, едва парившее мясо. Их окровавленные морды заставили меня отвернуться к лесу, там я нашла утешение. Они волки. Есть для них сырое мясо также естественно, как для меня приготавливать свою пищу, я не испытывала осуждения, просто мне пока что сложно привыкнуть к такой простоте и искренности. Они не пытались скрыть того, что являются дикими животными, оттенок благодарности зашевелился в моей душе, но теперь, когда Алди и Нилли немного отдалились, поглощенные едой, надо мной главенствовало любопытство. Я жаждала увидеть светловолосого мужчину.
Я решила пойти на неоправданный риск и, закрывшись от волков, потянулась по той нити, которая все еще мерцала после его вторжения в мое сознание, когда он мучил меня и заставлял прийти куда-то. Дрожало сердце, которое отчаяннее всех боялось боли.
Моя магия застала парня все в той же комнате, он неприятно морщил нос, светлая кожа мягкими складками собралась на его лице, русые волосы трогали уши. Нетрадиционная для взрослого мужчины прическа навела меня на мысль, что он еще не достиг зрелости, поэтому не имел права носить воинский хвост. Либо недавно он отрезал свои волосы в жертву траурной традиции.
Парень лениво ковырял ложкой печеные овощи на своей тарелке и постоянно неприятно ворчал, как только ему приходилось открывать рот, для того чтобы съесть эту неаппетитно выглядящую пищу. Одинокая свеча освещала его трапезу, воск медленно скатывался к блюдцу, где растекался небольшим озерком. Огромный черный кот забрался на стул и поставил лапы на столешницу, но парня это вовсе не заботило, он с неприятной гримасой продолжал поглощать свой ужин. Я затаенно наблюдала за ним, опасаясь, что тот может меня обнаружить и тогда без поддержки принца и моих волков мне несдобровать. Паренек легко встал, его рост оказался не выше моего, и отнес пустую тарелку куда-то в темноту, туда мой мысленный взор проникнуть не мог. Кот заинтересованно за ним наблюдал, а потом на миг встретился со мной глазами. Я замерла.
— Езкур! Убери свои грязные лапы со стола! — сурово отругал его парень, кот мгновенно потерял ко мне внимание, обиженно спрыгнув на дощатый пол, резко шлепнув хвостом хозяина по голени.
Паренек добро усмехнулся, никак не укладывалось в голове то, что он мог так хладнокровно и рассчитано причинять невообразимую боль. Быть может, его кто-то заставлял это делать? Это юное лицо, не очерненное никакими людскими пороками, синие глаза и светлые волосы никак не вязались в моей голове с образом моих мучителей-иных и неудавшегося убийцы. В это время парень неспешно разделся до нижнего белья и скользнул под тяжелое шерстяное одеяло. Странно, ведь на улице давно стоит лето… Он даже меня не заметил. Я расслабилась и всего на секунду опустила свою защиту, дабы вернуться в тело, но допустила жутчайшую ошибку.
— Тапки Дарка! — выругался паренек, скатился с кровати и обрушил на меня болезненный удар, но я едва смогла его отразить. — Я не хочу! — закричал он. — Я не буду причинять тебе боль, если ты не ответишь тем же! — неожиданно заявил паренек, его тощая грудь тяжело вздымалась.
Я недоуменно застыла, осмысливая его слова. Можно ли ему доверять? Взгляд случайно коснулся ранки на губе, которую он кусал, атакуя меня, и сердце сжалось от жалости к его молодости. Хотя вряд ли я была старше его лет, но я принцесса, вспомнилось мне.
— Как ты меня видишь? — вырвалось первое, что пришло в голову, хотя этот вопрос действительно тревожил.
— Я не вижу, — просто ответил парень, с опаской опускаясь на стул. — Я чувствую твою магию, такую крепкую, как хорошо спаянная цепь. Но ты не умеешь ей управляться, не умеешь прятать, поэтому я так отчетливо вижу образ.
— Образ?
— Угу, — он по-мальчишески кивнул, разметав светлые локоны. — Образ твоей цепи, она сейчас висит безвольно, а не петлей, когда я защищался.
— Я тебя не атаковала! — возмутилась я.
— Это тебе так кажется! — огрызнулся он, но осекся. — В каком смысле? Как это? Но… — парень запнулся.
Я внимательно, даже с маниакальной ожесточенностью вглядывалась в черты его лица, стараясь запомнить их до мельчайших деталей.
— Зачем ты причинял мне боль?
— Разве непонятно? Ты не идешь, а твое время пришло, мне как-то нужно привести тебя сюда, — беспечно ответил паренек.
— Я не знаю, куда мне идти! — взмолилась я, слыша его странные слова во второй раз.
— Послушай свое сердце, а потом уже делай такие выводы, — по-простецки отозвался паренек. — Меня зовут Роуп, надеюсь, ты не воспользуешься моими именем, чтобы причинить мне вред, — ритуально сообщил он о себе свою самую интимную информацию. Ведь для него я — человек без лица, но обладая его именем, могу сделать с ним все, что пожелаю.
Я пожала плечами, забывшись, даже не могла предположить, как образ цепи это отобразил.
— А как тебя зовут? — мягко спросил он.
— Ты не знаешь? — изумилась я.
— Нет, и как ты меня видишь? Я похож на веревку? — восторг заблестел в его глазах, мне не захотелось его разочаровывать.
— Я вижу тебя светловолосым парнем, но вокруг твоей правой руки обмотана черная веревка, — честно ответила я. Лицо его вытягивалось с каждым моим словом.
Рука метнулась тут же к веревке, пальцы бережно ощупали края, он сморщил подбородок, задумчиво потер лоб и опять коснулся черных волокон.
— Как ты можешь видеть ее там, где я спрятал? — тихо прошептал Роуп. — И меня в образе человека. Точнее, в истинном виде.
— Я… я не знаю, — скупо ответила я.
— Наверное, меня еще этому научат, — насупился паренек, обиженно теребя края своей ночной рубашки.
— Ты живешь один? И кто заставляет тебя звать меня? Почему?
— Эй, эй! — оборвал он. — Столько вопросов, на которые я не могу дать тебе ответы, безымянная. Как и не имею права сейчас разговаривать с тобой.
По его напряженному лицу я поняла, что Роуп не врет, он действительно сейчас рискует, но зачем он это делает, если понимает смысл своего поступка?
— Отчего не имеешь? — Роуп искренне задумался над моим вопросом, тонкие пальцы в задумчивости коснулись воска оплывающей свечи, а синий взгляд ходил по комнате абсолютно бесконтрольно.
— Хотя бы потому что Круэл это не понравится, — он резко захлопнул рот, когда до него долетел звук его голоса. Он только что открыл мне еще одно имя. — Сжалься надо мной, — полушепотом произнес он, бросив отчаянный взгляд на меня.
— Я не собиралась причинять тебе вред, просто интересно, почему я должна сюда прийти, — я пространно обвела рукой всю комнату.
— Как ты с ней ловко управляешься, — протянул Роуп, откинувшись спиной на стену, но тут же от нее отшатнулся, побледнев. — Пойми меня правильно, безымянная, я не могу тебе сказать. Ты должна увидеть все собственными глазами. Это твоя судьба.
Я усмехнулась. Я нередко слышала эти слова из уст своих родителей, твердивших, что моя судьба — это стать женою принца, на пути которой я сейчас и стояла. Но теперь какой-то незнакомый паренек утверждает, что все это ошибка, и мое предназначение состоит совершенно в другом. Я невольно впала в меланхолию.
