Пьесы театра Но имеют несколько определенных сюжетов. Истории богов почерпнуты (ками-моно) из мифологических сказаний, легенды об основании храмов. В них повествуется о деяниях какого-то божества, красочные балеты — торжественные танцы молодого величественного бога (ками-май); дергающиеся движения бога-дракона (хатараки); придворный танец (гаку), исполняемый богом в облике грозного старого демона; изысканный син-но-ё-но-май, исполняемый престарелым богом, или тю-но-май привлекательной богини.
«Пьесы о людях» (отоко-моно) или «пьесы Асуры» (сурамоно) рассказывают о том или ином сражении: «путь Асуры» ведет воинов в ад; там духи древних героев, утомленные непрекращающейся борьбой, в которую их вовлекают собственные страсти, умоляют священников о спасительных молитвах. Они в общемто представляют собой повествование о победе, смерти молодого принца, безжалостно убитого в бою или о трагической кончине старого воителя.
Вот каким образом изъяснялся дух Киоцунэ:
Тогда, взяв лодку, я удалился от берега без цели, сердце исполнилось великой печали. И в самом деле истинно, что превратности этого мира всего лишь сны после мечты. Подобно цветам весны Хёгэн, красные листья кленов осени Юэй развеялись и поплыли по морю. Одинокая лодка ветром, что свистит на берегу, отбрасывается в море, словно торжествующим врагом. Это сборище цапель в соснах… Не знамена ли то бесчисленных Минамото полощутся на ветру? При мысли этой храбрость я утратил. О горе! После всего бренное тело, подобно розе, должно исчезнуть, мимолетная фигура уносится волнами, подобно летящей былинке. О, чтобы больше не страдать от безграничного отчаяния, я решаю покончить с собой и броситься в море! Не стану говорить: есть сосны в Ивасиро, — просто наклонюсь вперед и выну флейту из-за пояса. Я сыграю чистую песню, я спою имаё, сочиню рёэй! Прошлое, будущее предстают пред взором моим; раньше или позже придется все кончить под легкой волной. Прошедшее не вернуть. Время не остановишь, сломана воля моя. Я ничего не вижу в этой жизни, лишь странствие, о чем не стоит и жалеть. Для мира я — безумец, скажет кто-то, другим же все равно. Взгляд на луну, что в ночи спускается к западу! В путь! Я буду ее сопровождать! Хвала Амиде Будде! О Татагата Амида! О, удостой меня принять! И с этим молением последним я брошусь с лодки в волны, которые уходят! О скорбь! Мой бедный труп погрузится среди других останков в глубины моря. (Дзэами. Киоцунэ)[67] В «женских пьесах» (онна-моно или кадзура-моно — само название происходит от прически актеров, играющих женские роли) героиня может быть девушкой, богиней, изящно танцующим духом, привидением или старой женщиной, воскрешающей в памяти давно прошедшие времена. В других пьесах сюжетом избиралось сумасшествие (курии-моно) или действия призраков, требующих мщения (онрио-моно). Напротив, в «пьесах о современности» (гэндзай-моно) на сцену выводились персонажи с драматической судьбой. Люди эти обитали в мире живых, что исключало эпическую или лирическую трактовку сюжета (которая ценилась выше всего). Наконец, динамичные истории о демонах (они-моно или фэйри-но-моно) рассказывают о жестоких, нарушающих покой духах.
Традиционное представление театра Но включает пять сменяющих друг друга пьес, каждая из них должна была соответствовать одному из перечисленных типов и писалась на разные традиционные сюжеты. Во время праздников, например на Новый год, по поводу торжественного открытия нового сооружения или другого торжества ставился хореографический пролог; в прошлом это было молитвой о мире, процветании или богатом урожае на языке танца, он воспроизводил символику благосостояния, пришедшую из глубины веков и точное значение которой сегодня позабыто (окина). Между каждой постановкой Но, для того чтобы разряжать атмосферу, напряжение которой нарастало, вставлялась короткая комедия, часто почти фарс (кёгэн). Речь идет о веселых пародиях на театр Но, написанных на разговорном языке эпохи, которые безжалостно осмеивают и театр, и персонажей, которых он выводит на сцену, — вельмож, суровых воинов, священников. Кёгэн противопоставлял аристократическому и символическому театру Но народное видение вещей и успешно выражал низменное начало. Маски кёгэн, использовавшиеся гораздо реже, чем в театре Но, являют примеры чудесных карикатур.
Все актеры, певцы и музыканты театра Но тйлько мужчины. С детства они распределялись по группам, в зависимости от исполняемой роли; неписаный закон гласил, что каждый актер обязан исполнять роль только своего амплуа.
В спектаклях и фарсах символически использовались в качестве реквизита лишь несколько предметов. Спектакли исполнялись на гладком деревянном возвышении сцены, каждая из четырех ее сторон имеет в длину пять метров сорок сантиметров. На заднем плане (кодза) располагаются оркестранты, хор размещается справа, в узкой галерее. Два задника прикрывают заднюю часть сцены: правый украшен ветвями бамбука, на задней стенке в глубине изображена большая раскидистая сосна. От кодза наискось к левой стороне отходит галерея шириной один метр восемьдесят сантиметров. Но ее длина зависит от общего расположения сценической площадки.
Галерея ведет к кулисам, скрытым за разноцветным занавесом, из-за которого медленно, мерным шагом выходят актеры. Сцену накрывает опирающаяся на четыре квадратные опоры кровля, как в буддийских храмах. Таким образом, даже сама театральная постройка говорит о том, что происхождение театра Но связано с религией.
