Как — вы? Сами? Всю-всю-всю шерсть? Все двадцать мотков?

Тетеньки, миленькие, правда, что ли?!

Я… я… ноги вам мыть буду и воду пить! За покупками ходить буду! Собачку вашу буду выгуливать!

Не надо? А что надо? На свадьбе назвать вас родными тетушками? Госссссподи, какие проблемы? Хоть сестричками!

А правда все-все спрядете?

А… вот… чисто из любопытства…

Если не назову на свадьбе тетушками, что будет?

— Что будет? — переспросила тетка с деформированным пальцем, подмигнув товаркам. — Да, в общем, ничего… Ниточку одну чик — и перережу, — она помахала в воздухе невесть откуда взявшимися бронзовыми ножницами, и все три добродушно заулыбались, как будто это была их давняя любимая шутка.

©Лея Любомирская, 2005

Лея Любомирская

Сказка о том, как встретились Ветчина и Колбаса

Франсишка, как всегда, появляется совершенно бесшумно, и дона Карлота еле сдерживает раздраженное восклицание. Конечно, она не делала ничего такого, что нужно было бы скрывать от прислуги, но все же… неприятно, когда, задремав в кресле, вдруг просыпаешься оттого, что на тебя уставились маленькие тусклые глазки горничной.

— Я, кажется, уже неоднократно просила вас не подкрадываться ко мне, — льда в голосе доны Карлоты с лихвой хватило бы на то, чтобы в разгар лета заморозить судоходную реку Доуру, и еще осталось бы для муниципального катка. Но Франсишка нечувствительна к интонациям. На ее туповатом лице — обычная смесь сосредоточенности и безмятежности.

— К вам сеньора Пештана, сеньора. Прикажете провести ее сюда?

Дона Карлота еле слышно шипит сквозь стиснутые зубы. Мадалена Пештана — не нерадивая прислуга, ее не отхлещешь по щекам и не вышлешь из комнаты. Простая, невыносимо простая и недалекая, примитивнее Франсишки, вульгарнее кухарки Алзиры, Мадалена Пештана не оставляет дону Карлоту в покое, являясь без приглашения, запросто, “по-родственному”. По-родственному! Дона Карлота нервно сжимает и разжимает сухонькие кулачки. Прошло двадцать два года, а она до сих пор не понимает, что за помрачение на нее нашло, когда она дала согласие на брак своей единственной дочери и наследницы Армандины с этим прохвостом, мальчишкой-механиком Антониу Пештаной. Хотя что она могла поделать? Достаточно некрасивая, чтобы дорожить любым проявлением мужской благосклонности, и достаточно избалованная, чтобы получать все, что ей захочется, Армандина пригрозила, что убежит со смазливым мошенником, если мать не разрешит им пожениться.

— Какое счастье, что вы, мой друг, не дожили до этого позора, — шепчет дона Карлота, обращаясь к висящему на стене портрету военного в орденах. Покойный генерал Орасиу де Меллу отвечает ей злобным — точь-в-точь как при жизни — взглядом.

Дона Карлота прерывисто вздыхает. Прохвост Пештана оказался, в конце концов, не таким уж никчемным типом. Судя по письмам, которые дона Карлота получает из Анголы, бывший механик прекрасно управляется и с фабрикой, и с шахтами, и с хлопковыми плантациями, а довольная Армандина сидит дома и рожает детей. Вот только эти бесконечные беспорядки… И хотя дона Карлота верит в непоколебимую мощь португальской армии, на душе у нее неспокойно. Хорошо бы, — думает она, — Армандина забыла, наконец, скандалы двадцатилетней давности и вернулась домой вместе с детьми. В конце концов, дона Карлота имеет право хотя бы познакомиться с внуками. А пока из семи дочерей Армандины она знает только самую старшую — Инеш, которая воспитывалась здесь, у бабушки. Строгое лицо доны Карлоты смягчается. Инеш, конечно, взбалмошная девчонка, чего стоит ее давешняя выходка в PIDE* <* PIDE — Служба госбезопасности в салазаровской Португалии. Поскольку врачи были военнообязанными, внучка доны Карлоты Инеш, закончившая медицинский факультет Лиссабонского университета и работавшая в больнице, заполняя формуляр на получение паспорта, в графе “род занятий” написала “домашняя хозяйка”. Ее вызывали на собеседование в некий кабинет, где поинтересовались — зачем она солгала органам.

— Я?! Солгала?! — изумилась юная Инеш. — Я написала абсолютную правду! Даже вы не сумеете доказать, что я — ДИКАЯ хозяйка!>, но она — настоящая де Меллу. Покойный генерал бы ею гордился.

— Прошу прощения у сеньоры…

Дона Карлота, совсем было погрузившаяся в приятные мысли о внучке, вздрагивает.

— Да, да, Франсишка, — говорит она торопливо. — Я помню, Мадалена Пештана. Проводите ее в оранжерею, я сейчас туда приду.

* * *

“Что за дурацкая мода, — думает Алешандра Суареш, машинально постукивая десятисентимовой монеткой по прилавку, — украшать витрины мясного отдела цветами и фруктами? Ей-богу, окорокам и сосискам совершенно не идут зеленые венки, да и апельсины тут выглядят как-то неестественно”.

* * *

— Доночка Карлоточка, дорогая! — Мадалена смачно чмокает дону Карлоту в обе щеки, обдавая ее густым запахом духов — слишком тяжелых, чтобы использовать их днем. Дона Карлота кривится, как от зубной боли, но Мадалена этого не замечает. Она страшно возбуждена, ее круглое лицо пылает, и все три подбородка мелко трясутся. Ей явно не терпится поделиться какой-то новостью, но она побаивается суровой родственницы.

— Да вы присаживайтесь, дорогая, — дона Карлота подбородком указывает Мадалене на плетеное кресло и сама садится в такое же. — Франсишка!

— Kофе, сеньора?

— Да. И поживей.

Мадалена возится, как курица, пытаясь усесться поудобнее, но изящное плетеное креслице слишком мало для ее могучего зада. Она с тоской думает, как хорошо было бы сейчас сидеть в гостиной на мягкой софе и пить ледяной лимонад, но в доме доны Карлоты не принято спорить с хозяйкой.

“Я такая же как она, — бубнит в голове у Мадалены чей-то голос, подозрительно напоминающий ее собственный. — Я ничуть не хуже, мой старший брат женат на ее дочери, я прихожусь родной теткой ее внучке. Какого черта я боюсь эту вяленую индюшку? Кооооооофе… а если мне охота мятного лимонада?!”

— Вы в порядке, дорогая? — голос доны Карлоты — смесь льда, меда и яда. — Вы такая красная, может, вам не стоит пить кофе? Хотите, я велю Франсишке сделать лимонад?

При слове “лимонад” Мадалена судорожно сглатывает и мотает головой.

— Нет-нет, я с удовольствием выпью…эээ… горячего кофейку!

Подоспевшая Франсишка подает ей крошечную чашечку. Чтобы побыстрее покончить с неприятным ритуалом, Мадалена делает большой глоток… и разом обжигает рот и горло.

Дона Карлота с интересом естествоиспытателя смотрит, как по пухлому, еще более покрасневшему лицу родственницы текут слезы.

— Франсишка! — зовет она. — Принесите сеньоре Пештане стакан холодной воды! И куда вы опять засунули коробку с носовыми платками? Сколько раз надо вам повторять, что носовые платки всегда должны быть под рукой?!

* * *

“Пожалуй, я возьму вон той колбасы, — думает Алешандра Суареш, разглядывая тугой розовый батон, не умещающийся в соломенной корзинке. — Не особо изысканная, но на вид весьма аппетитная”.

* * *
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату