люди были примерно одного возраста – около тридцати пяти лет, и одного роста – под метр девяносто. Их решительные и волевые лица говорили о том, что они привыкли командовать и знают в этом толк. Но на этом сходство заканчивалось. Один, тот, что все время задавал вопросы, был явно кадровым военным. Его выдавала строевая выправка и короткие рубленые фразы. Лиз догадалась, что это Платонов – командующий КДВ. Это имя уже успело обрасти легендами, несмотря на то, что Платонов занимал эту должность чуть больше месяца. Второй, скорее всего, был штатским, хотя полевая форма сидела на нем как влитая. По каким-то едва уловимым признакам, благодаря хорошо развитой интуиции, Элизабет догадалась, что не Платонов, а именно этот человек, не проронивший до сих пор ни слова, является здесь главным.
Это Икс. Теперь Элизабет Колхауэр была в этом полностью уверена. Она мысленно улыбнулась, вспомнив те фотографии, которые ей показывали в ЦРУ. Сейчас перед ней стоял совсем другой человек. Черты его лица стали более жесткими, но главное отличие заключалось не в этом. Фотография не могла дать ни малейшего представления о том мощном магнетизме, который он излучал. Его ауру, казалось, можно было потрогать руками. Он был открыт для всех, но что-то в его облике, вернее, в той субстанции, которая его окружала, заставляло людей почувствовать огромную власть, которую он имеет над ними. Одновременно рождалось чувство, что эта сила никогда не будет применена с недобрыми намерениями. Да, если Икс – не досужий вымысел, не красивая легенда, придуманная церэушниками, то только этот человек может быть Иксом.
– Вы говорили о трех уничтоженных зомби. Удалось оставить их головы в сохранности?
Этот странный на первый взгляд вопрос задал Икс. Элизабет про себя отметила, что голос соответствует внешности. Тон был ровным и доброжелательным, но в нем явственно слышались властные нотки.
– Нет, – отрицательно покачал головой седой. – Все трое были изрешечены пулями, как дуршлаг. Выполняя ваше указание, я дал приказ не стрелять им в голову. Но стоило моим людям подойти поближе к их остывающим трупам, как на глазах у них головы этих ублюдков стали лопаться, словно переспелые арбузы.
– Мы думаем, что в их мозг вживляется самоликвидирующееся взрывное устройство, – вмешался в разговор заместитель, чье флотское происхождение выдавал краешек тельняшки, видневшийся в вырезе комбинезона.
– Много одержимых было в бандформированиях? – спросил Икс.
– На этот раз даже больше, чем обычно, – ответил командир. – Опрос пленных показал, что одержимых – тридцать-сорок процентов от общего количества.
– Это свидетельствует о том, что боевики сами напуганы и начинают разбегаться. Мафия вынуждена привлекать в свои войска все большее число одержимых.
– Они тоже неплохо дерутся, – продолжал Седой. – Как вы знаете, одержимыми очень легко управлять, когда они находятся в определенной стадии транса. Это требует, конечно, предельной осторожности и повышенного внимания от командования тех бандформирований, которые их используют. Стоит что-то напутать с дозировкой ПР или забыть вовремя дать наркотик, как это войско может либо взбунтоваться, либо превратиться в скопище безмозглых манекенов.
– Нужно признать, что новая тактика, применяемая мафией, пока что ставит нас в тупик. – Икс задумчиво потер подбородок. – По численности и вооружению мы нисколько не уступаем бандформированиям, а по выучке и боевому духу намного их превосходим. Поэтому мы легко и быстро берем города, но затем так же быстро вынуждены их покидать, как это было, например, в Донецке и Пскове. Вы не задумывались о причинах наших неудач?
– Весь корень зла заключается в одержимых, а точнее – в ПР. Эта проблема выглядит неразрешимой. Одержимые могут обходиться без ПР не более недели, потом – кровавый бунт. В этих случаях мы вынуждены отходить, чтобы не доводить дело до излишнего и к тому же совершенно бессмысленного кровопролития. Разведка сообщает, что зомби умело маскируются среди одержимых и хорошо знают, где и когда нужно поджечь бикфордов шнур. Мы пока не научились предупреждать эти бунты и вынуждены отходить из тех местностей, где слишком большой процент одержимых. Нам нужно менять тактику.
– У вас есть предложения?
– Они связаны с идеями, которые генерирует моя прекрасная помощница. Можете мне поверить, в вопросах, связанных с наркотиками, она разбирается великолепно.
Седой представил гостям Лиз. Она почувствовала на себе пристальный взгляд Икса, и на какую-то секунду у нее возникло ощущение, как будто холодный, покалывающий иголочками ветер пронесся у нее под черепной коробкой. В свою очередь, лицо Икса приняло удивленное выражение, но быстро сменилось легкой, едва уловимой улыбкой. Элизабет зябко повела плечами, но доброжелательность присутствующих подбодрила ее.
– Я не буду останавливаться на описании самого ПР и его воздействии на человеческий организм. Вы должны это знать и без меня. Мы поставили перед собой несколько вопросов, от точности ответов на которые зависит судьба Корпуса, а может, и чего-то большего.
Первый вопрос. Почему мафия использует для своих целей именно ПР и чем вызваны такие огромные масштабы его применения? Сейчас мы уже знаем верный ответ. Любое другое наркотическое средство, доселе известное науке и медицине, не дает такой полной власти над человеческой психикой. Человек, употребляющий ПР, страдает раздвоением личности. Одна его личина находится в эйфорическом трансе; субъективное время замедлено, человек переживает такие ощущения, которые просто не с чем сравнить. Не зря ведь это зелье назвали «Преддверием рая». Поэтому, когда человек вновь спускается на грешную землю, его взору предстают лишь блеклые следы пережитого.
– Некоторые даже заканчивают жизнь самоубийством, – добавил Седой.
– Совершенно верно, – подтвердила Лиз, – но таких немного. В основном это люди с тяжкими психическими расстройствами, которые и в нашей-то реальности были близки к тому, чтобы свести счеты с жизнью. Остальные превращаются в одержимых. Стоит им не получить очередную дозу, и они становятся чрезмерно агрессивными и представляют большую опасность для окружающих.
Есть у одержимых и вторая личина. Когда они находятся в трансе – а он может длиться от трех до пяти суток, – то превращаются в настоящих биороботов, послушных любым приказам и выполняющих любые поручения. Именно эту фазу транса использует мафия, когда натравливает одержимых на нас. Нам остается одно из двух: или устраивать массовые бойни, или отходить из городов. Мы повсеместно используем второй вариант. Зная ответ на этот вопрос, нам достаточно легко ответить и на другой: как мафии удается накачивать этим наркотиком большие массы людей.
Элизабет показала присутствующим несколько гранул ПР, лежащих на ее ладони.
– Всего лишь за четыре часа мы с напарником обнаружили в городе шесть пунктов раздачи ПР, в которых изъяли около центнера этого зелья. Наши противники и здесь поступили очень хитро. Они развернули в городе сеть общественных пунктов питания, которые цинично назвали «народными столовыми». Это позволило мафии одновременно убить двух зайцев. Мафия, играя в благотворительность, одновременно подмешивала в пищу и воду наркотик, что позволило ей превратить добрую половину населения города в одержимых. В других городах боевики успевали уничтожить следы преступлений, но Ростов был захвачен внезапным ударом, и наши догадки получили фактическое подтверждение.
– Ваши слова подтверждаются донесениями практически из всех частей КДВ. И к каким же выводам вы пришли?
Элизабет перестала ощущать скованность. Этому способствовал тот неподдельный интерес, с которым ее слушали. Она решила полностью высказать то, в чем до недавних пор и сама не была уверена и лишь интуитивно догадывалась, что находится на верном пути.
– Мы должны выбить из рук мафии это оружие, тем самым лишив ее важнейшего козыря. Кроме того, мы должны повернуть это оружие против самой мафии.
– Вы что, предлагаете нам распространять ПР? – нахмурившись, спросил Платонов.
– Нет, я имею в виду нечто другое, хотя вы и предугадали часть моего плана. Вы слышали когда-нибудь о Лаки Лучано, старом итальянском мафиози? Так вот, несколько лет назад мне попалось на глаза интервью, которое взял у него Флемминг, создатель суперсерии о Джеймсе Бонде. На этот раз маститый писатель выступал в необычной для него роли – его интересовала проблема борьбы с наркотиками. Это интервью натолкнуло меня на одну важную мысль, имеющую прямое отношение к предмету нашего разговора. Для того чтобы моя идея была более понятной, я вкратце перескажу суть этого интервью.
