G. Самая подходящая цифра. Зрители быстро прочувствуют, что присутствуют на НАСТОЯЩЕМ старте космической спасательной экспедиции. Выжидаю несколько минут, снимаю ускорение, выключаю двигатель. Разворачиваюсь вместе с креслом к зрителям. Глаза горят восхищением. Какие же они еще молодые.
– Завтра в это время совершаем первый скачок. Все восемь суперов должны работать как часы.
Молодежь понимает намек и выкатывается из рубки. У дверей нуль–кабин выстраиваются быстро редеющие очереди. А я приступаю к юстировке аппаратуры однокамерного нуль–т. Во всех континуумах, кроме нашего Квантор смотрится обычной звездочкой. В нашем же распух раза в четыре. Медленная фаза расширения скоро сменится стремительной фазой сжатия. И тогда… Нет, нужно срочно установить контакт с шустриками.
Вместе с двумя нулевиками и сотней киберов почти сутки ведем тонкую настройку аппаратуры. Огрехи вылезают пачками. Никто никогда не делал подобной установки. Но принципиальных ошибок нет, а инженерные просчеты нам не страшны. Заканчиваем за два часа до скачка. Хочется спать, но беру себя в лапы и просматриваю последние новости оттуда. Наши потеряшки молодцы. Установили контакт, ждут прибавления семейства. От шустриков начал поступать интереснейший документ под названием «Хроники контакта». К сожалению, мало того, что морзянкой, так еще и на латыни. Но Анна латынь помнит. Переводит с листа.
Пока Анна читала, рубка заполнилась драконами. Выстроились за нашими спинами полукругом и слушают. Смотрю на часы и загоняю драконов в прямоугольник, нарисованный на полу. Все не помещаются. Приказываю встать на задние лапы и поджать хвосты. Теперь влезли все. Даю старт. Мы оказываемся в тесном, плохо освещенном зале.
– Командор, мы где?
– На Кванторе.
– А рейдер?
– Рейдер в пятидесяти световых годах отсюда.
– Почему мы тут, а он там?
Не успеваю ответить, как мы снова внутри рейдера.
– Потому что прыжок мог закончиться неудачно. Суперы далеко, поэтому могут промахнуться и переместить половинку рейдера с половинками экипажа. То место, где мы стоим, это камера нуль–т. Перед прыжком нас отправляют на Квантор, а после возвращают на рейдер, если он уцелел. Все просто и безопасно.
– Командор, говорили ведь, что мы маленькими прыжками двигаться будем, а тут сразу на полсотни светолет..?
– Разве вам Тимур не рассказывал? – смотрю на Тимура, он смущенно разводит лапами. Все правильно, доложил по инстанциям, дальше дело начальства. – Накладка вышла, – объясняю я драконам. – Мы установили двустороннюю связь с шустриками, и они сообщили, где их искать.
Пока драконы шумно ликуют, поручаю Коре, Анне и Угольку ввести их в курс дела. Почему сразу троим? Чтоб было больше неразберихи. Хочу выиграть время, подготовить сюрприз. Уединяюсь с нулевиками. Очень быстро находим звезду.
– Вот она! – указываю на экран. Все соседние звезды присутствуют во всех континуумах, поэтому на экранах светят ярко. Наша же – только в одном континууме, поэтому выглядит тусклым полупрозрачным кружком даже при максимальной точности настройки аппаратуры. Прикидываем, в какой точке пространства должна находиться их Земля. Перелет в нашем пространстве к точке, максимально приближенной к той, займет около суток. Долго. Задаю программу автопилоту, загоняю драконов в прямоугольник на полу, и рейдер совершает второй прыжок. Земля где–то рядом. Все, хватит на сегодня. Хочу спать. Молодежь радуется так, будто мы уже все сделали. Включаю ловушки и отпускаю отряд до завтра. Опускаю спинку капитанского кресла, ложусь и засыпаю. Просыпаюсь оттого, что кто–то укрывает меня одеялом. Открываю один глаз – Майя. Улыбается мне и на цыпочках уходит. Славная девчушка.
Ловушка устроена очень просто. Камера однокамерного нуль–т, нуль маяк и датчик Солнца. С максимальной возможной точностью ловушка настраивается на нужный континуум, после чего «сбрасывается» нуль–маяк. Так как конец вектора дрожит из–за принципа неопределенности, маяк попадает не в нужный континуум, а куда–то рядом, хотя и очень близко. На тот исчезающе малый случай, что маяк все–таки попал куда следует, установлен датчик Солнца. Обычный фотодиод. Если солнышко его осветило, значит повезло. А нет, так нет. Маяк выключается, и следующая попытка. Чуть меньше миллиона попыток в секунду. Чаще нельзя – свет должен успеть дойти от среза нуль–т тоннеля (новый термин!) до фотодиода, фотодиод должен успеть сработать, сигнал от него должен дойти до компьютера, управляющего ловушкой.
Сейчас работают четыре ловушки. Мои подопечные некоторое время напряженно дышат мне в затылок, ждут, что вот–вот хоть одна сработает. Я учу латынь, а между делом рассказываю, как пытался четыре века назад поймать мир Кенти, и чем это кончилось. Самые нетерпеливые прикидывают, сколько времени мы будем ждать. Снабжаю их исходными данными.
– Командор, мы раньше от старости умрем! – возмущается Монтан, который первый перемножил две цифры.
– От старости драконы не умирают, – отзываюсь я. Интересно посмотреть на реакцию ребят. Монтан, смышленый парнишка погружается в мрачную думу. Я подключаюсь к его очкам. Парнишка шарит по складам. Мысль в общем–то правильная, но в данном случае надо искать не на складах, а в цехах. Наша техника – новая, уникальная, на складах такой еще нет. Догадался! Нашел! Рот расплывается до ушей! (У меня – тоже.) Подмигиваю ему и переключаюсь на остальных. Ламур – вот хитрец – попросил повторить последний запрос Монтана. Еще шесть драконов различными путями приходят к правильному решению. Остальные или не искали, или не успели найти ответ. Кто–то восхитился вслух:
– Тридцать шесть тысяч ловушек!
– Вот именно. И это только первая партия. К тому времени, когда установим эти, будет готова вторая. И так далее. Количество миров огромно, но не беспредельно.
– … Сидит на кочке лягушка. Вся из себя беленькая, пушистенькая. Хвостик длинный, пушистый. Пробегает мимо мышка. Остановилась и смотрит на лягушку со значением.
– Да не смотри ты так на меня, – взмолилась лягушка. – Это я с бодуна такая. Вот к завтрему оклемаюсь, и опять буду зеленая, склизкая…
– А что такое – «с бодуна» – спрашивает кто–то из девушек. Увы мне, пропал анекдот. Не та аудитория. Обидно…
Который день монтируем ловушки. Вместе с киберами. Учим латынь. Спорим. Рассказываю молодым, откуда пошли драконы. И анекдоты. Они мне рассказывают легенды. Обо мне. В легендах я герой. Спасатель! Вроде Чипа с Дейлом. И половина выдумана. Не гасил я тот вулкан. И не знаю, как это делается. Это же тектонику изучать надо. Некогда было. Мы просто по нуль–т лаву откачивали, которая из недр поднималась. И в океан сбрасывали.
Кора с Анной опять гасят какой–то конфликт у черта на куличках. Уголек сутками пропадает у энергетиков. Что–то у них неладится. Открыли новый тип ядерной реакции. Холодный синтез. Это когда синтез идет, а энергии – кот наплакал. Майя, начитавшись хроник контакта, начала писать хроники нашего отряда. Дает почитать всем, кроме меня. Говорит, незачем мне читать сырой материал. И вообще, там слишком много обо мне. Вредная, однако.
Кончилась спокойная жизнь. И все сразу! Сработала ловушка, Квантор начал сжиматься. Раньше времени! Видимо, расчетная модель чего–то не учитывала. Пропали мои Мириам. Обе резервные. Третья при Гребе. Греб вышел из спячки, разузнал, где я прячу настоящую Мириам и рванул туда. Но опоздал. Настоящая Мириам тоже пропала. Дверь взломана, на столе записка: «Не ищи.» Записка написана почерком Мириам, но почему взломана дверь? Греб решил, что я хочу повесить на него убийство и затих. А я сам ничего не понимаю. И, главное, некогда заниматься. Строим орбитальную базу в континууме древней Земли. Строим невиданными темпами, жутко халтурно. Завтра сможем переправить туда катер. Уголек говорит, что через три–четыре дня энергостанции уже смогут откачать из Квантора массу, равную солнечной. Но станций пока слишком мало, чтобы забор массы со звезды происходил равномерно. Появятся каверны, и тогда результат непредсказуем. Энергетикам нужно хотя бы недели три. Спрашиваю, сколько
