кожи лезут.
Меня Монтан оставил напоследок. Все драконы знали свой ай–кью, поэтому никаких крупных неожиданностей не было. Большинство, видимо, с перепугу, подняли индекс на три–четыре пункта. Интересней было слушать характеристики, которые выдал тест всем участникам. Но вот дошло дело до меня.
– А теперь, что мы узнали о Командоре, – громко начал Монтан. – Практически ничего. Тест на нем сломался. Выдал единственное предположение, что результаты случайно или намеренно фальсифицированы.
Драконы возмущенно зашумели.
– Как вы помните, мы подняли Командора, когда он сладко спал. Подняли, сунули в лапы комп и заставили решать задачки. Так вот, поднять мы его подняли, а разбудить забыли. И в таком, не от мира сего, состоянии он начал решать с первой задачи. На четвертой – проснулся. Тогда раздался глас вопиющего в пустыне. Многие его слышали. Я объяснил правила, и с этого момента Командор начал валять дурака. Если компьютер что–то и узнал о нем, то только по первым четырем заданиям, пока Командор находился в состоянии анабиоза.
– Протестую! – поднимаю лапу. – Я честно выполнял все условия теста (до двадцать второй задачи – добавляю про себя).
Тут мне становится стыдно, все это чувствуют и раздается дружный смех.
– Вот–вот! – подхватил Монтан. – Обвинению нечего добавить. Задания с пятого по двадцать девятое Командор выполнил за пятнадцать минут каждое. Все до одного решил! Ни больше, ни меньше. После каждого брал пятиминутный тайм–аут. И так, по три задания в час, на протяжении многих часов. Минута в минуту. Что можно сказать об этом?
– Жулик! – решительно заявляет Анна. – Очковтиратель! Он и нас с Корой все время разыгрывает. Спросите, зачем он перерывы брал.
– Вопрос принят. – громко сообщает Монтан.
– Книжку я читал интересную. Про то, как надо тесты составлять, – делаю вид, что смущаюсь.
– А теперь – самое интересное. Задание 30–го уровня сложности рассчитано на то, что его никто не решит. Многие, наверно, это поняли. Так вот, обвиняемый его решил. Правда, не уложился в свой норматив. Вместо пятнадцати минут потратил семнадцать часов с минутами.
Драконы ошеломленно замолчали.
– Ну не виноват я! Увлекся немного, в сторону ушел. В следующий раз быстрей решу. – Я не дурачусь. Отвлекаю внимание, чтоб никто не начал выяснять, что именно за задачку подсунул мне комп.
– Какой же у Командора ай–кью? – спрашивает кто–то.
– А никто не знает, – бесшабашно отвечает Монтан. – Комп посоветовал мне обратиться к разработчикам теста.
– Так что же это за тест! Все задачи решены, чего еще надо? – возмущается Волна.
– В том–то и дело. Все задачи решены за одно и то же время. Допустим, я решаю первую задачу за минуту, вторую – за две, третью – за четыре. Строим по этим данным график, видим, куда ведет кривая. Она и показывает уровень моего интеллекта. А у Командора – никакой разницы. Константа! Что для пятой, что для двадцать девятой. Думаете, он пятую задачу на самом деле пятнадцать минут решал?
– Но он же тридцатую решил. Неужели это ни о чем не говорит?
– Тридцатая дана для выяснения уровня упорства. Через какое–то время он должен был отказаться от решения. Тест определил бы, насколько он усидчивый. А он ее решил. Опять ноль информации.
– Ну, пусть он гениальный до безобразия. Но в какой области?
– То есть, кем ему быть? Космонавтом или бухгалтером? Он и тут всех обманул. Как подходит к делу инженер? Решает первую. Берется за тридцатую. Сдается. Решает десятую. Хватается за двадцать пятую. И так – пока не выяснит свой потолок. Как подходит к делу начальник экспедиции? Решает первую, берется за третью. Решает – берется за седьмую, потом – десятую. И так, маленькими шажками, пока не достигнет потолка. Долго–долго бьется с задачами предельной для себя сложности. А что мы видим у Командора? Как начал с первой, так и пропахал весь тест до последней. Без всяких пропусков, без остановок. Как бульдозер.
– Так же нечестно! – это, наверняка, Тонара.
– А я о чем говорю! – радостно подхватывает Монтан.
– Давайте его еще раз протестируем, – предлагает кто–то.
– Бесполезно. Афа новый фокус выдумает. У него страсть к театральным эффектам, – качает головой Кора.
– А знаете, кого я хотел бы протестировать? Мрака! И Лобасти. Вот у кого по–настоящему интересные результаты были бы, – пытаюсь я отвлечь внимание от собственной персоны.
Драконы еще долго спорят, как нужно доработать тест, чтоб мои фокусы не проходили. А я обдумываю вчерашнюю идею. Допустим, машину времени сделать можно. Допустим, я попал в абсолютно безвыходную ситуацию. Воды нет, жратвы нет, воздух на исходе. Тогда тот я, который из будущего, организует спасательную экспедицию и переправляет меня настоящего в безопасное место. Я из настоящего, постарев чуток, превращаюсь в себя из будущего, организую спасательную экспедицию, спасаю себя из прошлого. И живу дальше, как ни в чем не бывало. Сам себя спас от верной смерти. Есть логические просчеты? Вроде, нет. Единственное слабое место – если внезапно погибну, не успев себя спасти, то увы… Итак, есть гипотеза. Нужно проверить. Вроде бы, мы сейчас как раз в такой ситуации, что пора спасать. Или еще не в такой? А какая разница, главное проверить гипотезу. Эй, ты, тот, который я в грядущем, дай знак!
Пять минут жду, уставившись в серое небо над головой. Никакого сигнала из Светлого Будущего. Или что–то не так, или оно совсем не светлое… Массаракш! А как Он узнает, в какой момент надо дать знак?
Смотрю на часы, заношу в файл дату и время. Теперь Он знает. Жду еще пять минут. Ничего. Окликаю всех драконов и прошу занести в очки текущие дату и время. И ни в коем случае не стирать этот файл. Опять ничего. Два варианта: или наша экспедиция совсем пропала, или одно из четырех…
Долго и напряженно думаю. Прихожу к выводу, что осла я напоминаю не только размером ушей. Откуда Он знает, который час показывают мои часы. Проблема синхронизации. Собираю камни в кучку, строю из них пирамиду. Драконы столпились полукругом, с интересом наблюдают за моими действиями. Предлагают помочь, но я отказываюсь. Говорю, что это нарушит чистоту эксперимента. Все заинтригованы. Взвешиваю на ладони камень, отхожу на десять метров и метким броском сшибаю верхушку пирамиды. Ничего не произошло. Не успеваю огорчиться, оплакать гипотезу, как откуда–то сверху на меня сыплется облако розовых лепестков. Отчетливо ощущаю слабый всплеск нуль–т. Трудно рассказать, как восприняли это драконы. Трудно – потому что я этого не видел. Не видел и не слышал. Обалдело смотрел, как лепестки ложатся на мою протянутую ладонь. В воздухе отчетливый аромат каких–то дешевых духов. Неужели удалось?
Слизываю лепестки с ладони. Удалось. Я буду жив, значит экспедиция не погибнет. Будем живы, не помрем. Это главное. Теперь – детали. Кому можно и кому нельзя довериться. Людям – нельзя. Если каждый будет лазать, корректировать собственное прошлое, погибнет настоящее. А если будут знать все драконы, рано или поздно случится как с однокамерным нуль–т. Найдется второй Конан, и узнают все люди. Так кому можно и кому нельзя довериться?
– Ой!!! – Анна больно хлещет меня ладонью там, где хвост начинается. – Ты чего?
– Проснулся. Я уже думала, ты отравился. Стоишь столбом, не отзываешься. Это, – мотнула головой вверх, – твоя работа?
Чуть заметно киваю и делаю условный знак, что не надо при всех об этом говорить.
– По–онятно, – Анна теряет ко мне интерес, восстанавливает верхушку пирамиды, подбирает мой камень, подкидывает, как я, на ладони, бросает. Мажет! Вместо розовых лепестков на нее падают… Что остается от розы, если с нее оборвать все лепестки? Колючая, шипастая палка с двумя–тремя листочками. Вот это и падает. Анна взвизгивает, отскакивает, трясет крыльями, сбрасывая колючие ветки.
– Ах ты, паразит! – вопит она и бросается на меня. Я – от нее. Галопом, зигзагами уносимся километра на три, потом даю Анне себя поймать.
