подержал стремя пока тот садился, вскочил на своего и поехал следом. Греб остановился метров через триста.
– Спроси, как зовут лошака воина, – обратился Всемогущий к Мириам.
– Греб, спроси воина, как зовут его лошака, – ретранслировала вопрос Мириам. – Кто идиот? Онемел? Пусть напишет. Писать не умеет? По буквам выясни.
– Достаточно, – остановил Мириам Всемогущий. – Пусть возвращается.
– Греб, возвращайся. Начинается на «Об»? Поняла. Обормот? Кто? А, конь… – Мириам улыбнулась. – Лошак – Обормот. Но Греб говорит, что всадник – тоже.
Греб подъехал. За ним – бледный, напуганный воин.
– Великолепно! Я восхищен. Я замкнул уста воина, но ты сумел его допросить! Над этим стоит подумать.
– Я слышал женский голос, – подал голос воин. – Он задавал вопросы, он приказывал, но рядом не было ни одной женщины.
– Он слышал голос Мириам, потому что стоял рядом со мной, – пояснил Греб. – Но как тебе удалось превратить воина в немого?
– Я думал о его горле. А как ты говорил с Мириам?
– Мой случай проще. Я посылал ей голос через эфир, – рассмеялся Греб,
Дора тоже рассмеялась. Оба предводителя были так довольны собой, своими маленькими хитростями и победами, что она не удержалась. Как дети.
– Кэптэн Дора, Рабыня Мудра утверждает, что нет тебе равной как воину. Даже Мириам не может сравниться с тобой. Не покажешь ли мне и моим воинам свое искусство?
– Нет, – ответила Дора. – Не могу. Дала Гребу слово не обнажать сегодня меч. Я не умею играть оружием как Мириам. Меня никто не учил останавливать удар, только убивать. – Еще не кончив речь, Дора поняла, что говорит чистую правду. С Мириам она всегда дралась в полную силу. – Хочешь, попроси Мириам. Она Всемогущему ни в чем не откажет.
– Как сражается Мириам, я видел, – отозвался Всемогущий. – Минута, и я лишился трех воинов.
– Но…
– Там были мои воины, мне этого достаточно.
Вернулись в шатер. Беседа полилась непринужденно. Дора слушала ее вполуха. Она решила напиться вдрабадан. Мудра и еще одна рабыня без устали подливали ей и всем членам отряда. Все пили, но не пьянели. Нет, не все. Всемогущий лишь отхлебывал маленькими глоточками. Крис сам съел желтый шарик и заставил съесть Дору. Голова опять совершенно прояснилась.
– …и говорит: «Я сейчас сбегаю, принесу спящего Всемогущего, и он твой на всю ночь. А к утру отнесу назад. Он будет думать, что ему это приснилось, а остальные не заметят.»
Все засмеялись.
– Зря смеешься, – сердито бросила Дора Всемогущему. – Крис действительно может это сделать. Пройти незаметно через всю твою армию для него так же просто, как для Греба – отрубить лошаку голову.
Всемогущий в недоумении повернулся к девушке.
– У Доры на тебя зуб, – пояснил Греб. – Через год ты отдавишь ей любимую мозоль, вот она и дуется.
– Если б я выпил хоть на один глоток меньше, я бы удивился, – заявил Всемогущий. – Чем же я обижу тебя, красавица?
– Ты нападешь на Сэт! Ты разрушишь лучший город во вселенной! Он никогда не оправится, ты убьешь его душу! Я знаю! Я бродила по его улицам!
Всемогущий вопросительно посмотрел на Греба.
– Она говорит правду, – подтвердил тот.
– Я покорю Сэт… А что я сделаю перед этим? Ашен падет?
– Падет, падет, куда он, на фиг, денется… – ответил за Дору Крис. – Только, Всемогущий, не советую тебе задавать такие вопросы. Допустим, Дора ответит, что город падет, ты расслабишься, потеряешь осторожность, и тебя подстрелит из лука какой–нибудь мальчишка. К войне надо относиться очень серьезно. Понимаешь, любой ответ Доры может изменить твою судьбу так, что предсказание не исполнится.
– Над этим я тоже подумаю.
Из–за матерчатой стенки доносились смех и повизгивание двух рабынь постели. Рэй блаженствовал. Дора поморщилась. Чем она так приглянулась этому бабнику?
– Спасибо, Дора. Своей грубой прямотой ты очень помогла нам.
– Ты доволен?
Греб постучал пальцем по стальному браслету.
– Пока – нет.
– Зачем драконы лезут в дела людей?
– Ты забыла, от кого произошли драконы. Они – особенно первые – все еще считают себя людьми.
– Я все равно не понимаю.
– В этом все дело. Проблему надо рассматривать комплексно. Если кратко, то ситуация такова: человечество остановилось в развитии. Оно расползается по галактике со скоростью, равной четверти световой, но люди остаются прежними. Убивают, обманывают, рвутся к власти. Драконы считают, что человечество не созрело для звезд. Выход в дальний космос был преждевременен. Они остановили прогресс и заняли выжидательную позицию. Но прошло пятьсот лет, а ничего не изменилось. Лишь обострились все противоречия. Есть такой закон природы – система или развивается, или деградирует. Она не может застыть в готовой форме навсегда. Остановка в развитии – это начало деградации. До встречи с латинянами проблема представляла чисто академический интерес, но теперь перешла в область практики. Драконы забеспокоились. Твой папаша Мрак хочет форсировать развитие человеческой расы, сделать всех телепатами. Он считает, что это избавит мир от лжи. Люди достигнут взаимопонимания и превратятся в рыцарей без страха и упрека.
– Разве может быть мир без лжи?
– Не знаю. Драконам виднее. Видишь ли, Мрак хорошо знает Великого Дракона и еще лучше – свою жену. А у этих двух драконов есть занятная особенность. Их невозможно обмануть. Так называемый взгляд дракона.
– Я не хочу, чтоб все знали мои мысли. Они мои. Голова моя, и другим туда нельзя!
Греб постучал пальцем по медальону на груди.
– От всякой болезни есть лекарство. А у медали – две стороны.
– У нас говорят – у меча два лезвия. Зверюшки лесные! Ну как так можно? То, что в мыслях – это мое!
– Ты просто с детства так привыкла. Родись ты среди телепатов, не видела бы в этом ничего особенного. Да не бери в голову, – прервал он сам себя. – Вряд ли даже драконы разберутся, где в генетическом коде зашита телепатия. Всемогущий – не тот, кто им нужен. Понимаешь, он не только читает чужие мысли. Он управляет людьми на расстоянии, подчиняет своей воле. А это – посягательство на святая святых – свободу личности. Драконы никогда не пойдут на это.
– Значит, все зря? Мириам напрасно легла со Всемогущим?
– Как сказать… Может, драконы разделят способности читать и повелевать, изготовят свой прыгающий ген, и все младенцы родятся телепатами. Не собирай в свою прелестную головку всю мировую скорбь. Живи с Крисом, рожай ему детей и будь счастлива.
– Спасибо, Греб.
Всю ночь Дора занималась любовью с Крисом. Страстно, отчаянно, с воплями и стонами. Замучила его совершенно, сама выбилась из сил и уснула вся в слезах у него на груди. Проснулись поздно. Остальные давно встали. Греб со Всемогущим что–то горячо обсуждали. Греб рисовал эскизы каких–то машин. Сначала все вместе, потом отдельные узлы. На полу рядом с ними валялось множество набросков.
– Что это? – Дора подняла один из рисунков.
