— Да, сэр, сию минуту, — сказала Цин.
Она нашла стойку, похожую на небольшую металлическую елку, на которой рядами стояли леденцы. Цин, как обычно, вытянула руку и достала для мальчика новый леденец, еще крупнее и вкуснее того, что у него был. Затем она взяла из руки мальчика старый леденец. Такое под силу было только Цин, так как леденец был частью облика мальчишки, и сам он не смог бы избавиться от него, даже если бы и хотел. Цин заменила старый леденец на новый. Мальчик повел себя точно так же, как любой ребенок его возраста, попавший в кондитерскую лавку, то есть несказанно обрадовался.
Но потом началось нечто странное. Мальчик вприпрыжку убежал, размахивая новой конфетой, а Ник указал на старый леденец, который Цин продолжала держать в руке.
— Теперь у него есть новое лакомство. Давай положим назад старое.
Цин удивилась:
— Как это «положим назад»?
— Я хочу, чтобы ты сделала именно так, как я сказал. Проделай дыру в пространстве и положи леденец на стойку в мире живых.
Цин рассердилась. Какого черта, подумала она, Ник совсем, что ли, с ума сошел? Одно дело брать вещи из мира живых, но класть что-то назад? Когда Цин что-то брала, то всегда чувствовала себя кем-то вроде повивальной бабки, присутствующей при рождении ребенка. Ей всегда казалось, что мир живых, как человек, чувствует все, что в нем происходит. Нельзя запихнуть ребенка назад.
— Сэр, нельзя взять предмет, попавший в Страну из мира живых, и положить обратно. Такого не бывает.
Но Людоед не сдавался.
— А ты когда-нибудь пробовала?
Цин хотела объяснить Нику, что происходит, когда она берет вещь из мира живых, но слова так и остались у нее на языке. Она вдруг поняла, что действительно даже никогда и не пыталась положить что- нибудь назад. Такая мысль просто не приходила ей в голову. Да и зачем? Всегда нужно было что-то взять.
— Нет, я никогда не пробовала, — призналась Цин. — Но что, если я положу туда леденец и окажется, что мы проделали один из этих дурацких научных опытов, от которых взрывается мир?
— Если мир взорвется, — сказал Ник, — можешь считать, что в этом виноват я.
Цин этого было достаточно. В конце концов, перед ней стоял старший по званию. Если ей когда- нибудь придется идти в рай сквозь сияющие врата, она сможет под присягой честно сказать, что лишь следовала приказу.
— Так точно, сэр, будет исполнено.
Цин напрягла волю, взяла леденец в правую руку и попыталась проделать дыру в пространстве, чтобы положить его на стойку. Это оказалось нелегко, не то что просто открыть портал. Для этого требовались другие намерения. Проделать дыру в пространстве, чтобы взять из мира живых вещь, было все равно что открыть дверь. Чтобы положить в мир живых вещь, оказалось, нужно не только открыть дверь, но и взломать замок. В конце концов Цин смогла это сделать, но портал открывался медленно — мир живых сопротивлялся.
— Не получится, сэр, — сказала Цин. — Мне кажется, в мире живых так много всего, что ему больше ничего не нужно.
— Попробуй еще.
Цин сжала зубы и собрала в кулак всю свою волю. Она пыталась пропихнуть леденец сквозь неохотно открывавшуюся дыру и чувствовала: идет борьба между волей мира и ее волей. Вопрос был в том, чья воля сильней и сможет ли мир противостоять желанию Цин поместить в него леденец.
К удивлению девочки, победила она: мир неохотно сдался и принял леденец назад. Когда Цин закончила, ребята увидели, как лежащий на стойке леденец стал бледнеть и терять четкие очертания, превратившись в часть мира живых. Цин убрала руку и поежилась.
— У тебя получилось! — воскликнул Ник.
— Да, — ответила Цин, одновременно довольная тем, что открыла в себе новый талант, и напуганная, так как не знала, чего от него ожидать. — Мне казалось, я делаю что-то плохое…
— Это верно только в том случае, если ты используешь свой дар во имя зла, — заверил ее Ник.
— Но миру это не нравится, сэр.
— А ему нравилось, что ты берешь вещи, когда ты только начала этим заниматься?
Цин мысленно вернулась в то время, когда только попала в Страну. Да, брать вещи было поначалу так же нелегко. Мир не хотел отдавать их, сопротивлялся, словно капризный ребенок.
— Нет, — призналась она. — Сначала было трудно.
— Но потом мир привык, не так ли?
— Ну, наверное…
— Если он привык к тому, что ты берешь вещи, привыкнет и к тому, что ты их отдаешь.
Ребята одновременно взглянули на початый леденец, лежавший на стойке и ставший частью мира живых. Его заметил один из продавцов. Он посмотрел на измусоленную конфету с омерзением, аккуратно приподнял ее и выбросил в мусорную корзину.
— Ты должна попрактиковаться, — приказал Ник. — Возвращай вещи в мир живых при любой подходящей возможности. Ты должна научиться делать это так же быстро и незаметно, как берешь их.
Цин задала вопрос, которого Ник ожидал:
— А зачем?
— Тебе обязательно знать сейчас, зачем это? — спросил ее Ник. — Тебе недостаточно того, что ты заполнила еще один пробел в знаниях о самой себе?
Цин знала и уважала одну из черт характера своего начальника — он был не только генералом, но и хорошим стратегом… Все, что он делал, было частью одного грандиозного замысла.
Глава двадцать третья
Перекресток
Дорис Метцлер прожила долгую и интересную жизнь. В возрасте восьмидесяти трех лет она понимала, что времени у нее осталось немного, но считала, что все эти годы были прожиты не зря.
Всю жизнь Дорис носила часы на левой руке, а когда нужно было узнать, сколько времени, первым делом смотрела на правую. Посмотрев, она обычно потирала правую руку левой и говорила себе, что дело в нервах, что такая уж у нее привычка и тому подобное. Но настоящая причина лежала за гранью ее понимания. Иногда она была близка к разгадке, например, во время пробуждения или в тот момент, когда погружалась в сон. В такие моменты душа человека подходит ближе всего к границам Страны. Конечно, Дорис никогда не пересекала эти границы, но в такие моменты она чувствовала: есть что-то за пределами человеческого понимания.
Все началось во время выпускного бала по окончании школы. В тот день произошло важное событие, но не то, которого все ожидали. Дорис встречалась с молодым человеком по имени Билли, в которого была влюблена еще со средней школы. Она мечтала выйти за него замуж, а в те времена такие браки были скорее правилом, а не исключением, как сейчас.
Билли только что научился водить автомобиль и с большим удовольствием предавался этому занятию. Он был чрезвычайно горд тем, что сумел доставить Дорис на бал, не совершая заметных ошибок в управлении, хотя ему пришлось вести старый полуразвалившийся отцовский «Де Сото».
Билли подарил Дорис очаровательный букетик желтых роз, который следовало носить на руке, для чего к нему был прикреплен специальный ремешок. Букетик великолепно сочетался с платьем, в котором Дорис собиралась пойти на бал. Оно было сшито из лимонного шифона. Дорис надела на правую руку букетик на ремешке и весь вечер подносила его к лицу, чтобы насладиться великолепным запахом. Дорис уже тогда поняла, что всю оставшуюся жизнь, услышав аромат роз, будет думать о том вечере. И о Билли.
