Или за совращение малолетних неформалок?
— Если бы! Тогда я бы был почтенный крадун или брачный аферист! Сидел всего лишь за колдовство и снятие порчи.
— Ага, вот откуда у тебя имя Колдун… Ну что, Колдун, пошли исполнять следующую часть твоей программы-максимум? Доел?
— Доел. Пошли.
Мы направились в мою комнату под взглядами наших соратников по группе и под неусыпным взором невидимых телекамер.
Подходя к двери комнаты, Ласка сделала неприличный жест куда-то вверх и со злобой сказала:
— Смотрите, сволочи! Еще не на все вы наложили свою лапу!
Она толкнула дверь и вошла в мою берлогу.
Конечно, уже через час мы были в постели. Ласка обладала невероятно привлекательным телом — смесь спортивной девчачьей фигуры, мальчишеских бедер и полной груди одалиски.
Она оказалась очень страстной — уверен, от ее стонов и криков у всех, кто подглядывал в этот момент за нами через камеры, была устойчивая эрекция. Надеюсь — они стали после этого импотентами.
Я вначале испытывал неловкость, зная, что за нашими выкрутасами наблюдают внимательные и похотливые глаза, а потом это даже стало возбуждать, и я развернулся во всю силу, держа в руках бедра трепещущей смуглой Ласки, содрогающейся в череде непрерывных оргазмов.
Это безумие продолжалось часа два, потом Ласка оторвалась от меня, спрыгнула с постели и, закинув на плечо свои штаны и майку, как была голышом, открыла дверь и вышла за порог, сказав:
— Хорошего понемножку. Это было здорово, но спать я люблю одна. Ты молодец — как-нибудь повторим это дело. И почему я раньше не спала с теми, кто долго сидел и был все это время без бабы? Я много потеряла!
Она озорно усмехнулась, и ее босые ноги зашлепали по пластиковому полу коридора, я же остался лежать на постели, среди запахов женщины, мокрых пятен и сумбурных мыслей о происшедшем.
«День прошел хорошо», — подумал я и моментально уснул, несмотря на то что тело ломило от непомерных перегрузок, болели синяки от ударов, полученных на тренировке, и ныла вывернутая Мастером рука. А может, именно потому и уснул как убитый — плюс ко всему два часа приятной физкультуры с новой подружкой.
Новый день повторил прежний, без изменений, за исключением того, что больше попыток заставить меня вызвать «слизняка» не было.
Ласка вела себя ровно, будто и не скакала на мне вчера, как на необъезженном жеребце, — похоже, для нее это было не впервой.
В столовой ее не было, так что вечером я поплелся домой один и очень удивился, когда увидел ее в своей постели, уже раздетую и готовую к сексу.
— Ну что встал? Не нравлюсь? — Она приподняла обнаженную гладкую ногу совершенной формы и пошевелила розовыми пальчиками. — Смотри-ка сюда, а мне нравится мое тело!
— Мне тоже оно нравится! — внезапно охрипшим голосом сказал я и, на ходу сбрасывая с себя одежду, помчался к вожделенной цели.
Ласка хихикнула, стала притворно отбиваться, и все закончилось к нашему вящему удовлетворению — стонами, криками, судорогами наслаждения и мокрыми телами, скользкими от любовного пота.
Спал я опять один — да и к лучшему, я тоже не люблю спать с кем-нибудь, самое то — встретились, покувыркались и разошлись по своим комнатам. Только в этот раз я нашел в себе силы дотащиться до душа и все-таки смыть с себя любовные соки и пот — хоть и трудно было поднять свое измученное тело. Подумалось: эдакими темпами я загоняю себя вусмерть — днем Мастер измывается, вечером Ласка, — и куды крестьянину подацца?
Следующий день принес сюрприз — нет, не в боевой подготовке. В кабинете, где обсуждали мои способности, снова сидели куратор и профессор — я так и не узнал его имени, профессор и профессор, и вообще мне до лампочки его имя. Скорее всего, и у куратора было не то имя, которое он мне назвал. Имена в этом мире рыцарей плаща и кинжала имели второстепенное значение…
— Итак, молодой человек, сейчас вы продемонстрируете нам, как вы умеете напускать порчу. Объектом будет вот этот человек. — Профессор указал на тридцатилетнего мужчину с жестким взглядом и шрамом на щеке. — Сосредоточьтесь и напустите на него порчу. Давайте, давайте, не стесняйтесь — он в курсе, на службе и полностью осознает последствия.
Я пожал плечами, сосредоточился… и у меня ничего не вышло. Еще раз попробовал — опять не вышло. Третий раз — ноль.
— Не могу, не получается, — удрученно сказал я. — Наверное, в прошлый раз у меня вышло потому, что я сильно ненавидел этого полковника, а этого человека и знать-то не знаю.
— Ага. Ясно, — задумчиво сказал профессор, — ментальный барьер. Основан на порядочности испытуемого — нельзя вредить тому, кто не сделал ему зла. Я что-то подобное и предполагал.
Он кивнул человеку в камуфляже, тот подошел ко мне и ударом ноги в грудь сбил меня со стула, потом начал пинать меня ногами, попадая во все болезненные и уязвимые места. Я вертелся ужом, сопротивлялся, вернее — пытался сопротивляться, но он был безжалостен и избивал меня со знанием дела.
Уже почти теряя сознание от боли в разбитом носу, в отбитых почках, я выстрелил в него «слизняком», и это был «слизняк» в два раза больше, чем на полковнике!
Он обхватил его голову, как огромный нарост, и человек прекратил избиение, застонав и схватившись за нее.
Я злорадно смотрел, как он корчится у стены, и чувствовал, как в меня вливаются силы и заживают мои раны. Легко поднявшись, я сел на стул и продолжил наблюдать за мучениями палача. Кровь у меня уже не капала, синяки исчезли, и даже усталость пропала, будто и не было тяжелого, насыщенного занятиями дня.
— Колдун! Сними с него проклятие! — приказал куратор, с тревогой глядя на корчи человека в камуфляже.
Я немного выждал, кивнул и медленно пошел к пострадавшему. Мне хотелось еще немного оттянуть момент освобождения его от «слизняка» — вливаемая «слизняком» сила была так восхитительна, так хороша… Теперь я до конца осознал, как смог продержаться в вонючем СИЗО — если бы не то, что на полковнике сидел мой «слизняк» и передавал мне его здоровье, мне было бы очень, очень тяжко.
Наконец я справился с собой, подошел к зажавшему голову человеку — было такое впечатление, что его руки уходят куда-то в угольный мешок, — и легко коснулся «слизняка» рукой. Тот привычно неслышно хлопнул и исчез в сером вихре.
Мою голову кольнуло, я потер висок, но все было нормально — никаких последствий резкого разрыва с выпущенной мной сущностью не ощущалось, я также чувствовал прилив сил, свежести и был бодр, как будто отдыхал много-много часов.
Наоборот, палач в камуфляже выглядел отвратительно — он был бледен, исхудал и словно постарел на несколько лет, стоял дрожа и пошатываясь, как пьяный.
Профессор достал телефон, потыкал в кнопки, и через несколько минут камуфляжника укатили на каталке для обследования.
Куратор и профессор были чрезвычайно довольны, только что не мурлыкали:
— Великолепно, молодой человек! Эдак мы и сломим ваш ментальный барьер, и вы сможете кидать проклятие, ненаучно выражаясь, на любого человека! Тут ведь как: надо, чтобы вы знали, что невыполнение приказа — ненаправление проклятия на объект, всегда связано с болью. Ваш организм это запомнит и будет выпускать «слизняка» каждый раз, как вы пожелаете. Кстати, а почему эффект проклятия был таким явным? Мне казалось, что вмешательство в организм проклятого идет слабее, как вы думаете, молодой человек?
И вот тут я допустил ошибку — занятый своими мыслями, ляпнул то, что было у меня в голове:
— Потому, что он сильно избил меня, а «слизняки» это не только и не столько проклятие, они служат для восстановления жизненных сил, здоровья своего хозяина! Вот почему.
