всегда очень весело.
Понравилось в Гамбурге. Хороший был концерт. Безумные панки — какой-то безумный образ жизни. Они спят на матрасах, собаки тут же живут. Ирокезы иногда ставят, все разрисованные, с цветными татуировками еще. А второй раз мы ездили в ту часть Германии, где раньше была ГДР. Там клубы больше похожи на наши ДК — молодежные центры, но все внешне прилично, приглажено
О: А название «Химера» откуда появилось?
В: Название «Химера» придумал Эдик. Он просто пришел и сказал, что ему нравится название «Химера». Всем понравилось сразу, и мы его оставили. А до «Химеры» было название 'Депутат Балтики' — немножко с политическим уклоном, оно мне меньше нравилось.
О: Зачем вы всем этим занимались, Панк-роком, музыкой?
В: Трудно сказать. Получали удовольствие, моральное и эстетическое
О: Как вы познакомились? Откуда вы друг друга знаешь?
В: Когда еще был 'Депутат Балтики все музыканты (кроме Рэтда — он из Выборга сам) из ЛЭТИ (Электромеханический Институт имени Ленина). Мы учились на разных факультетах, но все друг друга знали, и на каком-то этапе стали вместе играть. А Эдика привез из Выборга гитарист Гена Бачинский (который потом ушел). Эдик поиграл ему свои песни. Гене очень понравилось, он сказал: 'С этим нужно ехать в Питер — играть, репетировать'. На тот момент, кроме 'Депутата Балтики' было еще две группы — «Крокоплюх» (тоже Эдик был вокалист и все те же музыканты, которые потом в «Химере» играли) «Крокоплюх» потом перерос в «SS-20», а 'Депутат Балтики' в «Химеру». Репетировали в общаге ЛЭТИ — гитарист был не местный, басист был из Выборга. Только Паша (виолончелист) из Питера. Тексты Эдик писал все, и музыку он, в принципе, писал. Единственное, мы делали аранжировку все вместе. И даже если мы придумывали какую-то музыку, текст все равно он дописывал. То есть в принципе, это «Химера» — Рэтд Старков. Это его проект, личный.
Потом был проект 'Маша и медведь'. Когда Эдик заболел в 1993 году, он где-то месяц провалялся в больнице — желтуха, или что-то в этом роде. А у нас было назначено несколько концертов, деваться некуда было, и мы просто отыграли без вокалиста — тот же Панк-рок, только были скрэтчи на пластинках и всякие сэмплы и Паша, наш виолончелист, рассказывал сказочки под это. Просто книжку открывал и читал. Этот проект существует и до сих пор, нас иногда приглашают, но мы специально не репетируем.
У Эдика существовали такие проекты, как «Егозеба» и «Автогеза», где он играл на всяких пластмассовых детских трубочках, на гитаре, просто брал будильник — заводил, чтобы звенел — это было такое шоу. Он один просто выходил или вдвоем с парнем, и они… Они играли с Тимой Земляникой из 'Нож для фрау Мюллер' — это называлось «Егозеба». В 1993-94 он стал играть на трубе, и потом стал ее использовать в 'Химере'.
О: Я вот концерты видела разные — у вас там второй гитарист, саксофон. Это какие составы?
В: На некоторые концерты просто спонтанно кто-то приходил, и в каких-то проектах Эдик постоянно участвовал. В «ТамtАте» постоянно тусовалось очень много музыкантов — какие-то идеи возникали спонтанно, люди выходили и играли.
О: Можешь рассказать что-нибудь про Рэтда? Какой он был человек?
В: Абсолютно безумный человек — во всех смыслах — в музыкальном и просто как человек. Он сам себе наколки делал, где он мог достать рукой правой — там у него все в наколках. А где не мог достать, просил, чтобы сделали. Как-то пришел мужик какой-то, говорит: 'Ты вот весь расписанный, а лет 60 тебе будет, что ты будешь делать с этими наколками?' А Эдик говорит: 'Я до шестидесяти не собираюсь жить'. То есть жил человек одним днем. Абсолютно веселый, жизнерадостны. Излучал энергию, просто на нем вся группа держалась. Абсолютно прозрачный человек, и абсолютно непонятный. Нельзя уловить логику его действий. Он был, с одной стороны, нормальный, но с логической стороны, это объяснить невозможно. Он мог вообще… Вот есть у него деньги, 40 рублей на сегодняшний день, он пошел купил трубу — вот у него радость жизни, и то, что ему жить еще месяц, а у него вообще ничего нет, он вообще над этим не задумывался. То есть человек вообще нерациональный, абсолютно творческий.
О: Ты не знаешь, с чем связан его уход из жизни?
В: Не знаю. На самом деле, не знаю.
О: Для вас это шоком было?
В: Когда он уже был на том свете, мы в это время просто репетировали. Его куртка висела… Он просто жил на точке, где мы репетировали… Мы даже не знали, что он это сделал с собой. Он пропал. Его не было неделю. А у нас же намечены репетиции. Мы просто приходили, репетировали дальше. Прошли репетиции, одна или две. Мы даже не могли подумать, что он… А на самом деле, когда мы репетировали, он выше этажом висел.
Для меня это шоком было. У нас все шло хорошо в плане музыки. Мы запили альбом… Я не знаю, с чем связано…
О: А как бы ты охарактеризовал стиль 'Химеры'?
В: Сначала мы играли Панк-рок. К концу это было ближе к хардкору. Эдик иногда называл 'джаз — хардкор'. Просто мы позже играть стали немножко лучше. Сначала это был больше noise, просто шумы, а потом мы уже начали понимать, что хотели, мы уже знали, что получается и могли пользоваться теми звуками, которых добивались. А песни оставались одни и те же.
В «Химере» в музыке, особенно на концертах, немаловажно было передача какой-то энергетики. Когда мы вчетвером играли, пусть местами плохо, что-то происходило внутри нас. Эдика подача, он как-то все по- другому делал. Именно от него что-то изнутри шло, и охватывало и нас, и людей в зале. Какое-то такое шаманство.
О: То есть импульсы шли на подсознательном уровне?
В: Да, да. Все вводились в какой-то транс.
О: Что ты считаешь в Панк-роке более важным — тест, музыку или вот эту энергетику? И что в «Химере» было преобладающим моментом?
В: Сложно что-то выделить. Они все очень важны. Особенно энергетика в панк роке, потому что если все будет дохло, то играть не имеет смысла. Но если музыка будем никакая — тоже плохо. И слова, выражение протеста, своих мыслей. Все очень важно. Но энергетика все же, наверное, в первую очередь. Должно как-то задевать того, кто слушает. То есть ему это нравится либо должно не нравиться. Чтоб не просто чело век полуспал у сцены. Если ему не нравится, он выходит из зала, если ему нравится, он прыгает, танцует. По-другому нельзя. В случае с «Химерой» это именно так. То есть люди либо ее вообще не
